Внешний Вид

Кипр. Пафос. Февраль месяц, на этом острове не слишком сильно отличается переменами температуры. Приятная погода, спокойная вода. Тепло, уютно, комфортно. Не то, что скажем Россия, или другие северные товарищи, которые в такое время, только замерзают в своих домах, прячутся под теплое одеяло и греются горячем чаем. Сейчас, полдень. Погодка как раз разгулялась, и теперь, солнце едва обжигало плечи, грея и в то же время, насылала ветерок, который словно покрывалом укрывал все тело. Приятный шелест листвы на деревьях, спокойствие, и только спокойствие. Именно это и нужно было, после трудный дней, с того момента, как началась война. Всего лишь один день отдыха, и все, можно было дальше работать, трудиться, и вникать в дела военные. Хотя, если считать то, что Греция как-то спокойно отнеслась ко всему этому, Афродита, тем не менее, старается не упускать из виду все происходящее на поле боя. Она пристально, или даже скажем, внимательно всегда относилась к иным пантеонам, но никак не ожидала того, что вскоре мир, который так и удерживался между богами, порвется в клочья, и наступят боевые действия. Что же, возможно богиня любви слишком сильно идеализировала отношения богов, людей, и вообще между пантеонами, и людьми, но сейчас уже ничего не изменить. Война началась, и сделать что-либо, чтобы угомонить этих дураков, нельзя было. Во-первых, тебя бы сразу признали точным врагом, и убили, а во-вторых, ну кому это надо. Если Греция остается в тишине, то и Афродита будет сидеть, лучше смотреть на то, как воюют другие. Конечно, внутри сразу все зашевелилось, как только богиня узнала, что славянский пантеон участвует в войне. Её нервы были уже на переделе, хотя, что скрывать, с одной стороны, она была даже уверена в том, что с Чернобогом все будет в порядке. Но, никто  не мог ей гарантировать всего с точностью. Она посылала своих гонцов, всех, кого только могла, чтобы те, как можно точнее узнавали положение, и действия Чернобога. Почему? Почему после той ссоры, она все еще за него переживала? Ну, а вы как думаете? Она любит его, точнее, влюблена. Это конечно немного разные вещи, но суть фактически у них одна и та же. Хотя, рвение узнавать все о том, что происходит там с богом тьмы, угомонилось немного через месяц. Богиня перестала, что ли переживать за жизнь Кощея, потому что он спокойно мог за себя постоять, и теперь, Афродита жила фактически, не зная бед. Так, пора было бы отправиться к собственному храму, и наконец-таки устроить прибавление в числе жриц. Ведь с прошлого раза, ряды их довольно оскудели, и в основном, Афродита избавилась от всех брюнеток, оставив для себя лишь рыженьких, русых, и блондинок. Тех тоже немало было, но как ранее уже все равно не было. Собравшись, и надев на себя снова платье, как и обычно. У Афродиты, это уже было словно ритуал. Она никогда не надевала, ну почти никогда, джинсы, или брюки. Всегда были легкие платья, или длинные сарафаны, которые только подчеркивали прелестную фигуру, и приятные формы богини. На душе спокойно. Сегодня, ничего не должно произойти, а значит, с полной уверенностью в положительной стороне этого дня, можно было выйти из квартиры, и прогуляться по острову, пока не дойдет до своего второго дома. Женщина так и сделала. Она взяла с собой еще солнечные очки, и шляпу, чтобы не напекло в голову, да и не слишком выделяться из толпы, и направилась вперед, по улице, которая была выложена белым камнем. Сандалии быстро покрылись пылью от этой дороги, но Афродите было на это плевать. Она не неженка, и это не грязь, сможет отряхнуть, когда придет, и если нужно будет, переоденется. Ступая осторожно по дорожке, Афродита смотрела по сторонам. Конечно же, не выделяться у нее не получилось. Жители смотрели на высокую, стройную блондинку так, словно находились в средневековье, а Афродита, была одета по высокой моде, из двадцать первого века, и это вызывало у греков большой интерес. Улыбаясь некоторым прохожим, Афродита проходила мимо, а потом смотрела вперед, и выдыхала, от непонимания. Они так вели себя, словно увидели чудовище. Ну, это же не правда. Какая же Афродита прекрасная, и так на нее смотреть. Да и тем более, Пафос, ее дом, ее место, где она родилась, и тем более, не станет причинять вреда тем, кого любит. А в этом месте, все люди были под ее легкой рукой, и почитали богиню. Так, с какой стати ей надо было на них гневаться? Может только если по причине того, как они на нее сейчас смотрели? На это не стоило обращать внимания, Афродита правильно решила. Поэтому, когда она добралась до храма, еще раз посмотрела назад, на поселение, в котором едва ли уже осталось десять человек, а то и меньше, родного населения.
Оказавшись в прохладном помещении, богиня любви вздохнула, и сняла с головы шляпку, и очки с глаз, передав их жрице, и прошла в сторону, где между двумя статуями, стоял небольшой трон. Ни у кого не было трона, у Афро, он был. Так велела сделать сама богиня, ведь ей нужно было где-то присесть. Миновав весь зал, как следует, устроившись на стуле, богиня выдохнула. - Ариэль, - позвала девушка одну из своих жриц. - Что у нас там по плану? - признаться честно, Афродита желала, чтобы жрицы в ее храме принимали облик тех женщин, которые были тогда, в Древней Греции. Белые туники, сандалии, и прекрасные диадемы на волосах, а то и цветы. В зависимости от того, как хотела сама жрица. В конце, концов, Афродита была не против этого. Легкий макияж приветствовался, однако в такую погоду, Афро больше нравилась естественная красота, но что поделаешь, сейчас, было совсем другое время. - По плану, у нас... - жрица не успевает договорить, как в храм, едва ли не вламывается один из тех, кто служит Афродите верой и правдой, и к тому же, является ее гонцом. Богиня с неким огорчением смотрит на запыхавшегося мужчину. Тот делает пару шагов вперед, и встает на колено, словно принес откуда-то, дурную весь. Афродита поднимает его, сама продолжает сидеть на троне, и всматриваться в гонца. - Ну, говори же. - богиня вся во внимании, она не может терпеть, когда от нее что-то скрывают. Мужчина поднимает глаза, затем голову, поднимается с колен, и умоляет Афродиту не убивать его. Надо больно ей его убивать, еще чего. - Да говори же ты уже! - требует богиня. - Прекрасная Афродита, есть весть из России... - она уже хочет его убить. Медленно водит пальцами по подлокотникам, сглатывает, и кивает мужчине. - Нам сообщили, что Чернобог... Он мертв... - стоило мужчине произнести последние слова, как глаза Афродиты стали просто огромными. Они округлились от ужаса и шока. Все жрицы ахнули. Возможно, они и были в курсе, но никому не говорили, и такая новость, повергла в шок и их самих. Богиня любви поднимается, и смотрит внимательно на гонца. - Как мертв? - невозможно передать ту боль, что сверкнула в этих голубых глазах. Невозможно описать ту печаль и не веру в слова гонца. Афродита не может принять это. Нет. Это не правда. Не может быть.

Еще с минуту, и Афродита совсем не двигается. Она не делает никаких движений, ничего, даже, кажется, не дышит, просто стоит и смотрит в пол, под свои собственные ноги, там, где блестит прекрасный мрамор. Сейчас, эти зеленые камни, казались богине красными, яркими, напоминали кровь, от чего все тело покрывалось мурашками, и хотелось сразу же закрыть глаза, оказаться там, на пару лет назад, знать, что так будет, и предупредить. Никуда не отпускать, даже если ради этого пришлось бы пожертвовать собой, но ни за что не выгонять его из храма, не дать ему уйти, остановить, попросить еще раз, ведь не сломалась бы, не рассыпалась, словно песочная башенка, не упала бы, как осенний лист с огромной высоты. Не потеряла бы свою стать, если  бы просто прыгнула в омут с головой, не дала сделать и шага. Но она позволила, дала ему уйти, и теперь, внутри ее словно пожирали черви, они ели ее плоть, проедали насквозь, и не давали сделать даже глубокого вздоха. Нет, он не мог так быстро сдаться, его не могли убить. Она не верит, всем своим нутром, ощущает, он жив. Жив, иначе все рухнет, для нее сейчас прям, прекратиться эта жизнь, и начнется другая, угрюмая, бесполезная, ужасная, полная мучений. Ещё немного, и богиня любви сорвется, на  глазах уже появляются слезы. От чего? она ведь никогда не плакала, а теперь, словно пошла против обыденного и стала рыдать, как ребенок, как маленький ребенок, желая вернуть все назад, желая сейчас остаться в гордом одиночестве. Жрицы в ужасе. Никто, никогда бы не мог заставить Афродиту плакать, оставить на прекрасном мраморе пару слезинок. Но, даже не смотря на то, что этих слез было мало, они падали на пол, и как будто растворялись, исчезали, оставляя после себя лишь легкие мокрые пятнышки. Что это с ней. Душа болит, теперь болит и сильно сердце. Как, как такое возможно? Но ведь происходит. Значит, любовь. Больше ничего не могло бы так огорчить ее, ни что. После той последней ссоры, Афродита могла бы просто плюнуть, плюнуть и сказать, что это не ее дело, но ведь она приставила гонца следить за ним, приставила людей, чтобы они говорили ей все, чтобы доносили любые изменения. Ей было плевать на то, сколько девушек за это время побывало у него в постели, ей не интересно было, любил ли он еще кого-то, важна была лишь его жизнь, за которой она желала следить. Он не помнил ее уже, или возможно помнил, но так скоро стирал эти воспоминания, что трудно было представить, когда либо, всплыли бы они еще в его голове. Афродита осторожно присаживается на трон, словно оживает. К ней тут же рвутся жрицы, но она останавливает их, на лице богини любви, ни единой эмоции, не единого намека на былую радость, и улыбку. Афро вздыхает, и закрывает глаза руками, проводя после по нежным, белым волосам, прикрывая глаза и не желая никого больше видеть. Хватит с нее. Слишком много она потеряла теперь, можно так сказать, сегодня, гонец покончил с ее жизнью, вечной, и теперь такой бесполезной, совершенно бесполезной, не нужной даже для богини. Как, как его могли убить. Как могли уничтожить все, чем она жила. Пусть не так основательно, но ведь она вспоминала. Лондон, Россия, Греция, Нави. Все это было, все это уже не стереть, и даже если попытаться, а ведь она старалась, не получается. Так сильно и крепко он засел в душе, так крепко держался за сердце, что когда отстранился, не дал Афродите перестать его любить. Любить. Именно любовь. Теперь все понятно, и не нужно гадать. Но слишком поздно, поздно понимать, что было таким явным, уже на второй из встрече. Как можно было так быстро влюбиться, как можно было так быстро потерять голову из-за бога тьмы, и мести. Как могла, Афродита, богиня любви, позволить себе сделать этот шаг. Снова проводит по глазам. Кажется, веки такие тяжелые стали, глаза болят, и хочется снова заплакать. Но она больше не может, не умеет, не смотря на всю чувствительность свою, не смотря на то, что это темным богам не дозволено плакать. Афродита не умела горевать так, как умели это делать люди. В этом, она завидовала им, завидовала в том, что услышав о смерти любимого, другая уже сидела бы у окна, и лила литры слез, скидывая их на пол. Богиня любви привстает. Медленно проходит за трон, и останавливается у большого окна, которое смотрит на большие деревья, с мандаринами. Да, сейчас, плодов на них еще нет, или они всего лишь начинают набираться с силами, но эти деревья так прекрасны. Они не одни. А она? Стоит, рядом с этим окном, смотрит на него, и медленно ведет своими пальчиками по подоконнику, а потом поворачивается ко всей этой красоте спиной, и смотрит на розы, которые стоят, не так далеко, на столе. Ей хотелось бы знать, как это было, как произошло то, ради чего он погиб. Кто был тому виной, и что теперь ей делать. Впервые, богиня не знала, куда ей податься. Она молчала. Народ в храме теперь опасался ее состояния, ведь богиня выглядела совершенно потерянной. Гонец не мог осознать, почему именно эта новость, а не все другие, привела ее в такой осадок и заставила горевать. Боже, что же делать, как теперь жить. Афродита смотрит в потолок храма, потом закрывает глаза и делает пару шагов вперед. Ей хочется сейчас оказаться на том обрыве, который она видела пару дней назад. Смотреть вниз, и потом, резко рвануть со скалы, в такую родную морскую гладь, и стать пеной, бьющейся о обточенные камни. Часто дышит, потому что сердце никак не может успокоиться, никак не может принять снова спокойный ритм. Нет, она не сможет простить тому, кто убил его, этого. Она хочет найти того мерзавца, хочет навеки сделать его несчастным. Выходит из-за трона и смотрит уже глазами дьявола на гонца, однако слышит шум и удар двери об пол, и щепки, летящие в разные стороны. Что там. Что происходит. Жрицы в ужасе кричат, стараются, конечно, помалкивать, но что это. Афродита с удивлением смотрит в ту сторону, и продвигается через весь зал, в другое помещение. Она торопится, придерживая свое платье, словно несется сломя голову, узнать, может кто-то не просто так пришел сюда, а для того, чтобы оскорбить ее, или начать бой. Богиня любви готова, она во все оружии, только остается увидеть лицо мерзавца, смевшего так нагло ворваться в ее обитель, но на входе, она замирает. Замирает, словно статуя, смотря как в середине храма, посередине этого зала, стоит серый волк, весь в пыли, с темными глазами, грязный, запыхавшийся. Она видит его, и на душе так ... легко? Нет, наоборот, тяжелее. Ещё тяжелее, потому что он жив. Жив, и удивление, порождающее радость, отягощает. Афродита выдыхает, и улыбается, улыбается так искренне, прямо перед своими рабынями, да плевать. Он жив, а это значит, что гонец был не прав. А это значит... Значит, что можно немного изменить всю ситуацию. Она рада ему, рада, что он жив, но до сих пор, все еще злиться на то, что он ушел, что он потребовал больше не видеться с ней, и так долго не заходил, а теперь. Что же ему нужно? Что? Он опять решил испортить всех ее жриц? Он снова чем-то решил ей отомстить? Афродита смотрит по сторонам, и отсылает всех, чтобы их оставили наедине. - Чернобог... - в этом обращении слышится предательская нотка радости, но сразу же, она меняется на ту, которая сейчас намного важнее, нежели другие. - Что тебе здесь нужно? - не будет она показывать, не будет даже рассказывать, что гонец принес ей весть о его смерти, нет. Пусть объяснит для начала, для чего он приволок сюда свою пушистую пятую точку, и что вообще снова сделал с дверью. - Ты вроде как решал не появляться здесь, чтобы не видеть меня. С чего бы теперь снова сюда вваливаться? Тем более, ты еще и выбил мою дверь. - хмыкнула. Но ведь она рада. Рада и не может просто так скрывать это за тоннами безразличия. Он жив, и это прекрасно. Теперь, она хочет обнять его, расцеловать, прижаться, и любить, всегда  любить. Даже тогда, когда он дергает ее, словно больше некого подергать. Но пусть, пусть играет, ведь он же волчонок. Такой милый, такой любимый. И, тем не менее, женская обида до сих пор играет внутри. Она не станет кидаться к нему на шею, и вопить о том, что слава богам всех пантеонов, что он жив. Нет, не будет, и даже пусть не заставляют. Пусть даже не пытаются это сделать. Хотя. Она не может отрицать, не может противиться тому, что любит, что хочет видеть его рядом, и поэтому, немного смягчается в лице, но всего на пару секунд. Всего ненадолго, и снова натягивает маску безразличия. Так, и он любит делать. Так, она делает сейчас, когда внутри, все переворачивается от счастья, и желания быть рядом с ним всегда, и больше не отпускать.

Сейчас в Афродите бушевали двойственные чувства. С одной стороны, она была рада, что он жив. Готова рвануть хоть сейчас к нему на встречу, чтобы обнять, зарыться в его грязной шерсти, не смотря даже на это, закрыть глаза и сказать те слова, о том, что его слишком долго не было, что ей его не хватало все это время, и каждый вечер, она думала лишь о том, чтобы он пришел, чтобы хотя бы на секунду, снова оказался рядом. Но этого не происходило, и сейчас, когда она видит эти глаза, когда смотрит на него, не хочет ничего, кроме как снова ощутить его поцелуи на себе, снова почувствовать запах, снова ощутить тепло его тела. Однако совсем с другой стороны, в Афро взыграла та богиня, которая была ранее оскорблена. Возможно, она сделала все правильно, потому что он заигрался, заигрался тогда, и запутался сам в себе, а пострадала в большей части невинная богиня любви. Нет, конечно, назвать ее невинной, было не просто. Она ведь тоже была в этом замешана, она ведь тоже полюбила, и заставила, как-никак и бога влюбиться в нее. Эти чувства, теперь, казались взаимными, но не поздно ли, для осознания? не получилось ли так, что теперь, они враги друг другу, а не союзники, и никак уже не любовники. По глазам Чернобога, Афродита читала лишь ненависть, которую он готов был сейчас же выместить на всех остальных, но как только услышал ее слова, как только увидел ее, изменился, словно это вовсе не он был, не настоящий. А теперь, когда, кажется, что-то иное поселилось в нем, он был другим. Тем настоящим, которым не мог быть ранее. Слова Афроиты ему были словно пустой звук, она это видела, ведь говорила и сама немного нехотя, упрекая его в том, что он не соизволил даже попросить разрешения на вход. Хотя, Чернобогу не нужно было это разрешение, он мог бы вломиться без спроса куда угодно, и другие посчитали бы это нормальным, ну он же бог мести, бог тьмы, ему положено буянить, и все это, словно в порядке вещей. Что уж поделаешь. Волк еще немного простоял там, где и был, на месте, словно каменная статуя. Да, они вместе с Чернобогом, решили претвориться статуями. А потом, он начал делать шаги. И с каждым его шагом, сердце Афро билось еще сильнее, увеличивая ритм, начиная биться так сильно, что еще пара таких шагов, и он мог бы услышать, как бьется сердце богини любви, снова этим воспользоваться, и сильно ее ранить. Но казалось, сейчас, оставшись одни, в этом помещении, он не ранил бы ее, совсем не сделал больно. Он и тогда, казалось, погорячился, притом дважды, и до сих пор не смог извиниться за второй проступок. Он ушел, бросил ее в этом храме, одну, скучать, томиться, и думать как он там. Она времени не теряла, следила за ним, да, смотрела, как он живет. Сейчас, наблюдая за каждым его шагом, Афродита боялась подпустить его снова слишком близко, настолько, что может потом снова дать ему возможность опустить ее, сделать больно, и уже навсегда разбить мечты, желания и мысли. Нет, она не может такого допустить. Делает шаг назад, но что это? Она стоит в дверном проеме, в небольшой арке, которая ведет в другую часть зала, и что же, позади нее, теперь стена, в которую она упирается, и смотрит прямо на волка, который уже совсем близко. Он становится снова человеком, принимает свой обычный облик, и останавливается напротив нее, чтобы смотреть так близко, как только это было бы возможно. В душе словно рвутся на свободу кошки. Она не может никак понять. Толи ей выгонять его, толи броситься на шею, рассказать обо всем, и поведать о том, как сильно она стала переживать, как больно ей было в тот момент, когда она смогла лишь допустить мысль о его смерти. Глупая, допускает самые нелепые мысли, которые только могли бы прийти в голову. Совсем маленькая девочка, снова, такая беззащитная, и поддавшаяся чувству внутри. - Ты так и не ответил... - стоит ей только открыть рот, как Чернобог приближается и становится совсем близко. Берет ее за шею, и немного нагибаясь к ней, целует ее губы. Что же, приятно, даже очень приятно. Внутри все снова засияло, стало так легко и хорошо на душе. Она хотела продолжения, желала, чтобы он не останавливался, ведь этот приветственный поцелуй, мог рассказать о многом. Афродита немного улыбается, не может сдержать этой радостной улыбки, и закрывает глаза, когда его губы касаются ее шеи, потом других частей тела. Он словно проверяет, все ли с ней в порядке. Но почему, почему его это так интересует? Почему он настроен так решительно. Ведь после этого, пусть только попробует сказать, что просто так решил заглянуть. Ага, ну вот, как и всегда. Предсказуем слишком. Сказал, что так, пробегал мимо. Ну да. А как же эти гневные глаза? А как же страх, и желание убить кого-то из жрецов или жриц Афродиты? А как же этот поцелуй, такой требовательный и нежный, не то, что раньше. Что-то ты темнишь, и темнишь так умело, как никто другой не смог бы. - И только то? - спрашивает Афродита, как будто ей так важен ответ. Смотри ка, стала ледяной, словно Чернобог, года два или три назад, тогда, когда они в последний раз виделись. Она спокойно теперь смотрит на него, не смотря на то, что буквально пару минут назад, готова была бросить все, и обнять его за шею, чтобы прижаться и быть еще ближе. Ну, хватит, хватит играть, Афродита, перестань. Нельзя быть такой жестокой, ведь он определенно за чем-то пришел. - Ну вот, зашел, поздоровался. Теперь можешь идти. - отпускает, но со скрипом на зубах, с этим тревожащим ее сигналом. Да куда, куда она его отпустит после того, что ей пришлось пережить тут? Куда он денется теперь от нее, и ее глаз. Никуда. Вот тебе и ответ. Но собирался ли он куда-то уходить сам, это еще вопрос. Богиня продолжает стоять и даже не двигается. Она понимает, что сейчас, выбраться у нее не будет ни единого шанса, поэтому, стиснув зубы, она ждет следующей пытки, возможно, после которой, сердце уже не выдержит и перестанет сопротивляться. - Ну, чего встал то? - слишком не правдоподобно, не хочешь этого, не говори. Но упрямство, вот, у него набралась. С кем поведешься. - Иди. - последнее что говорит, успевает сказать, и отворачивает голову в сторону. Все, снова на что-то обижена. А может просто прикидывается.

Она не смотрит на него. Не хочет или просто заставляет себя не делать этого? Не поддается на его уловки, ведь понимает, знает, что он может сделать больно снова. Сможет крутить ею как захочет, если вдруг это будет нужно. Нет, Афродита не хотела себя губить. Она любила, она хотела его, прямо сейчас, но не могла позволить ему еще раз разрушить все, что  сможет построить, все, к чему так хочется тянуться. Не смотрит, продолжает прятать глаза, потому что именно они, могли бы сказать сейчас за нее намного больше, и не нужны были бы эти слова, лживые, и брошенные в его лицо. Нет, даже от них, ему не будет больно, потому что он уверен, всегда уверен в том, что прав, когда безошибочно угадывает чувства других к нему. На этом, Афродита проигрывает, она не уверена, теперь не уверена, что хочет всего этого, но чувства бьются рекой. Сердце не останавливается, не может этого сделать, потому что любит, потому что она скучала, да именно, скучала по нему, думала о нем, ждала, что когда-нибудь, он снова появится перед ней. Появился, теперь, чего же она ждет? Чего хочет добиться? Чтобы он настаивал, как настаивала ранее она? Чтобы хотел ее, любил, желал так же, как и она его, тогда, в то время, когда это было еще возможно. Сейчас, все станет совсем иным, война разделит их, и возможно, они окажутся по разные стороны, их заставят биться друг против друга, и что тогда? Что делать? Так хочется сейчас, забыть про все обиды, так хочется, чтобы он был рядом, и всегда, чтобы было так, даже если это невозможно. Выдохнув, Афро смотрит вперед себя. Он подходит еще ближе, прижимает ее к себе, берет за талию, и сердце словно екает в груди, словно начинает ее молить, ну поддайся, поддайся на эти ласки, поддайся на то, что он пришел к тебе, и забудь все обиды, которые ранее хранила, ведь это же так просто. Поверь, что больше не будет больно, не будет, потому что после этого, он не сможет покинуть тебя. Не сможет? Это вы говорите о боге тьмы, о том, кто так эгоистично заявлял ей, что она всего лишь игрушка для него. Может так оно есть и сейчас, может, ничего у него к ней нет, и то, что он сейчас здесь, не более чем его прихоть, желание побыть с кем-то, а как обычно, выбрал именно Афродиту. Что же, значит такова ее судьба, значит, только так она сможет жить, и встречаться с ним, только переглядываться, и целоваться, тут, в храме, пока никого нет. Без лишних глаз, без каких-либо посторонних людях. Нужно к нему прижаться, обнять, и остаться так стоять, не дать ему сказать и слова, поцеловать, снова окунувшись в желанный поцелуй, и ощутить такие желанные губы. Она хочет этого, хватит себе врать. Но она врет, врет, потому что так надо, для нее. Конечно, так не легче, но что делать, если уже начала играть, нужно продолжать. - Ты льстишь себе - отвечает богиня и немного прикрывает глаза, оставаясь в этой темноте. Он терпит ее выходки, смотрит так пронзительно, но все равно терпит. Каждое слово, каждую проделанную сейчас выходку. Да, она умеет показывать себя немного с иной стороны, на то она и женщина, она должна быть загадкой. Афродита открывает глаза и смотрит вперед, потом опускает их, и смотрит себе под ноги, пока терпение Чернобога не начинает кончаться. Он берет ее за подбородок, и поворачивает на себя. Она же, пока смотрит только на его грудь, и потом уже, когда восклицающее предложение окончено, действие завершено, и готовилось новое, только тогда, глаза богини поднимаются на Кощея, и смотрят так, словно этого момента, она ждала вечность. Выдыхает, слушает его, хочет что-то съязвить, и ведь готовится, только открывает рот, но медлит, еще немного, сосредотачиваясь на его лице. - Не для этого? так для чего? - требует того ответа, единственного и несомненно верного на ее взгляд, но он не ответит, он не расскажет, ведь это перед ней не просто какой-то бог, а он, повелитель Нави, сам, лично. Наверно, уже пора признаться, пора расставить все точки над "и". Осознать, что им друг от друга нужно. Медленно вздыхает, старается дышать тихо, спокойно, потому что сердце делает совершенно обратное, оно словно несется куда-то, только стоит ему взглянуть в ее глаза, посмотреть так тепло, так нежно. Что это с ним? Мысли путаются, он словно наркотик для нее, она не может оторваться, не может сделать шаг назад. И даже когда слышит слова о том, что она все же его, только разум начинает бунтовать, сердце, в какой-то мере не против этого. Но нельзя же просто так все это оставить. - Твоя? С какой это поры я твоя? Помнится, ты обозвал меня игрушкой, не более. - хмыкнула, решила совсем отвернуться, вредничает. Так не правдоподобно, но ведь старается. Сейчас, перед ним, она не может притворяться, нельзя. Сердце не позволяет мастерски скрыть истину, правду, то, что на самом деле хочется. Выдыхает, закрывает глаза и подается назад, упираясь в стенку, а потом ловит его движение. Он становится так же близко, нависая над ней, словно тень, словно демон, вырвавшийся из недр Нави. Но ей не страшно, она не боится. Наоборот, только и ждет, пока этот демон возьмет ее, и прижмет еще сильнее к себе, чтобы не хватило воздуха в легких, чтобы она могла перестать дышать. Прямо сейчас. Одним жестом. Наклоняется. Сокращает расстояние, а Афродита смотрит на него, смотрит ему в глаза, и немного хмурит лобик, чтобы не поддаваться еще дольше, но у нее не получается. Такое ощущение, что перед ней не бог тьмы и мести, а искуситель, хотя должно быть наоборот. Богиня любви опускает глаза на его губы, которые шепчут о том, что он скучал, и сердце таит. Да, именно сейчас, когда она слышит это от него. Того, кто не смог бы и в жизни признаться кому-то, что скучал. Прикусывает свою нижнюю губу, и снова смотрит в его глаза. - Неужели? - спрашивает, потому что хочет услышать снова, убедиться, что это действительно так, что он сейчас сказал эти слова, а все вокруг, и то, что сейчас между ними происходит, не ее воображение, или желание. Но все настоящее. Даже его губы, которые так близко, что хочется сразу же податься и поцеловать. Что она и делает. Не так долго сопротивлялась, но все же. Смогла удержаться, хотя бы пару минут. Прислоняется к его губам, и целует, жадно, страстно. Потому что уже давно хотела этого, и этот первый поцелуй, который пришлось игнорировать, сейчас рвался наружу. Она еще хотела его обнять, но это позже. Тогда, когда ей станет полностью ясно, что он не собирается шутить.

Что-то невообразимое сейчас происходило с Афродитой, даже во время поцелуя, который она сама организовала, уже не выдержав, уже не успев себя удержать. Как много ей хотелось ему рассказать, как много хотелось поведать, и во многом объясниться. За все это поведение. В особенности, конечно за него. Ведь, по сути, большего она не делала, это он совершил слишком много. Но теперь, все это в прошлом, и ей не хочется вспоминать, не хочется ворошить то, старое, забытое уже пару тысяч раз. Да, она перекручивала в голове все им ранее сказанное, но понимала, в какой-то мере, он переживал за их отношения, переживал за то, что все это сможет так быстро пройти, поэтому и отгонял от себя, словно бродячую собачку, требующую ласки и тепла. Он отгонял ее, а потом пожалел, сейчас пожалел. Осознал, что сделал не правильно, но как это все исправить? Как сделать так, чтобы и она ему поверила теперь, чтобы не думала что это просто обман, его очередная шутка, с игрушкой, которую он кажется тогда, просто использовал. Да, ведь он так ее назвал, назвал тем неодушевленным, что есть у каждого ребенка, но даже тот самый ребенок, зачастую, слишком сильно любит эту игрушку, дает ей имя, и уделяет внимание. Она хотела к себе внимания, она хотела любви, тогда, когда он все прекратил, сам, ушел и закрыл за собой дверь, на это долгое время. И все равно, она его любит, любит, любила и ждала всегда. Надеялась, что сейчас, в дверь к ней в квартиру, или храм, вломится ополоумевший Чернобог, и станет требовать от нее чего-то, потому что посчитает нужным прийти, посчитает ее в чем-то снова виноватой. Не хочет больше играть с судьбой, не хочет больше его терять. Но пришел надолго ли Кощей, пришел навсегда? Нет, он уйдет, будет приходить, если она разрешит, и даже если не даст согласия все равно придет, тогда, когда совсем будет невтерпеж. Она не хочет быть вечно для него игрушкой, не хочет быть на время. Да, понимает, что всегда, всю жизнь Кощей тоже не сможет с ней провести, жена, у нее муж. Но сейчас, это не так важно, не хочется даже думать что будет, если он сейчас уйдет, а завтра падет в бою, за чьи-либо интересы, или, в конце, концов, за свои собственные. Душа протестует, в ней так много эмоций, которые не раскрыты, которые слишком сильно забиты в темном углу, и никак не могут вырваться наружу. Нет, справедливость восторжествует, она сможет выпустить их, но не сейчас, немного позже, пока это время не наступило. Афродита видит, как Чернобог начинает злиться, он никак не может понять, почему она его отталкивает. А как ты отталкивал ее, помнишь? Помнит, и знает, что это из-за него Афро сейчас сомневается. Перестала быть так уверена. Ей нужно немного времени, чтобы прийти в себя, но этого не будет. А почему? Да потому что иначе, он просто уйдет. Настойчиво, снова впивается в ее губы, этот поцелуй, такой требовательный, но не нежный, не такой как ранее. Он огорчен? Неужели? Неужели даже в боге тьмы проявились эти чувства, неужели он поверил в них? Успел, смог, принял? Нет, не верит, не может поверить, что так быстро он изменил себе, но может принять, принять это как факт, чтобы потом снова ошибиться в нем. - Нет, я не игрушка, и ты это знал. - знал, почему не говорил, потому что не хотел давать волю эмоциям, не хотел давать волю чувствам. Они ведь так сильно захлестывали его, не давали сосредоточиться, да и эти их постоянные встречи, толи попытка судьбы соединить их окончательно, толи план, в результате чего, они навек должны будут разойтись. Что он делает? Прижимает еще сильнее, снова дарит поцелуй. Нет, он не прощальный, он словно подарочный, бонусный, ко всем тем словам, словно гарант их правдивости. Лживой или настоящей? Вот в чем вопрос. Он заставил ее сомневаться, не тогда, а теперь. Сомневаться в том, что может быть любима им, что он может, не причиняя ей боль, просто быть рядом. Кусает ее губы, больно, неприятно. Тело начинает протестовать, но душа, душа и голова наконец-то все осознали. Он не хочет отпускать, теперь для него это тоже важно. Отступает, оставляет ее одну, стоять там, куда только что загнал, где только что держал и не давал вырваться. А больше дергаться она не желает, хватит, надоело. Смотрит на него, на его убитый вид. Что с ним? Он огорчен? Ему больно? Нет, только не боль, она не хочет делать этого, не хочет делать так, чтобы даже бог тьмы смог ощутить все не приятное чувство это. Выдыхает, наблюдает за тем, как ваза разбивается на куски. Напоминает ей все это ее сердце, ранее, тогда, годами ранее, когда он закрыл за собой дверь, легко не принужденно, решив, что так и надо. Стоит, думает, размышляет, такой убитый, потерянный. Он рвался сюда, с какой целью? Что он хотел узнать? Помнит ли она его? Хочет ли до сих пор видеть? В глазах Афродиты отражается печаль. Эта тоска, передается и к нему, она хочет быть рядом, так же, как теперь и хочет этого он. Но может ли себе позволить? Он вмиг преодолевает вновь появившееся между ними расстояние, и хватает ее за плечи, требует ответа, ждет его. Почему тогда, когда она просила его ответить, он просто отвернулся, просто плюнул и высказал ей не правду. Так хотел. Хотел, а что же сейчас? Не хочет. Славно. Это его решение. Богиня смотрит ему в глаза, она готова ответить, но не знает как, не знает, как сказать ему. - я хочу, чтобы ты.... - запинается. Ей сложно, потому что это слово трудное, трудное для того чтобы произнести. Но она выдыхает, медленно и опускает глаза, потом поднимает, и с полной уверенностью, уже с другими эмоциями, вкладывая всю душу в то, что сейчас прозвучит, произносит: - Я хочу, чтобы ты остался. Хочу, чтобы был рядом, не покидал. - немного улыбается, смотрит на его губы, потом снова в глаза. - Не уходи. Даже не смей. - последнее, вроде как угроза? Но нет, просто желание, нет, требование. Она требовала от него всего, о чем говорила, требовала быть с ней, всегда. Пусть пока что еще слишком рано признаваться в любви, но эти слова тоже не плохие. Они ведь похожи. Если она не хочет с ним расставаться сейчас, то не захочет и потом. - Я очень скучала. - проводит ему по волосам, немного сжимая их, а потом по щеке, чувствуя приятную дрожь внутри, желание сейчас же наброситься на него. Никогда не отпускать. Никогда.

Как много хочется сказать, о многом поведать. Рассказать, как было тяжело, и как страшно, в первое время войны. Он наверняка понял бы, наверняка сказал что-то, утешил, теперь уже не нужно было скрывать свои чувства, кажется, они оба знают о них, теперь уже чувствуют их по-настоящему, не так, как ранее. Но на долго ли это, на долго они смогут выдержать друга друга, их характеры, ведь не смотря на все, что их теперь связывает, они остаются разными богами, разными по нравам и обычаям. Он, немного эгоистичен, зол, строг, слишком суров, а она, такая нежная,  легкая, стоит только сказать ей, будто нужно что-то сделать, казалось бы сделала даже не задумываясь. Они такие разные, и такие одинаковые в том, что чувствуют. Сейчас, так хотелось прижаться ближе, ощутить его рядом, и больше не отпускать. Сколько раз, можно было признаться в том, что без него, ее жизнь упала бы, разрушилась. Можно было бы броситься со скалы, и покончить с бессмертием, навсегда распрощаться с этим миром. Но он до этого дня не знал, и сейчас не знает, потому что до сих пор не оповещен той историей, которая произошла совершенно недавно. Она готова была уничтожить себя, уничтожить всех вокруг, лишь бы стать такой же мертвой, как и те слухи, которые были донесены ей. Кстати, с тем самым гонцом, нужно было бы разобраться. Почему он приносил Афродите совершенно не точную информацию, почему он говорил ей не правду. Хотя, возможно тот и сам не знал всей правды, тогда, за что его наказывать? Надо было подумать, но не сейчас. Сейчас она не хотела думать, только потому, что рядом был он. Её волк, который примчался сюда, неизвестно откуда, выломал ее дверь, да к черту эту дверь, главное, узнать бы причину всего этого. Он целует. Снова этот поцелуй. Кажется с каждым разом, Афродита не может насытиться еще больше, и все время хочет намного больше. Что же, у них есть время, чтобы как следует обговорить их дальнейшие действия, их дальнейшие возможные встречи. Теперь, они не будут такими неожиданными, теперь, казалось, можно было не бояться, если вдруг, посетив Россию снова, Афродита вновь столкнется с богом нос к носу, но тогда, он будет рад ее видеть, если не будет в плохом настроении. Так же и Афродита. Но она будет ждать его всегда, вне зависимо от того, какое будет время суток, что будет за погода за окном. Всегда, двери ее квартиры, двери ее храма, для него будут открыты. А иначе никак, иначе, он их просто вышибет. Ну, правда, же? Усмехнувшись над этой мыслью, Афродита посмотрела в его глаза. Она не понимала, как мог он так быстро измениться. Как ее решение повлияло на все его настроение в данный момент. Он словно ребенок теперь ухватился за богиню, и стал рассматривать ее трон. Трон как трон, что он к нему привязался? Неужели это было странно. А жертвы как же? Так их ставят прямо здесь, в центре, на зеленый мрамор, переходящий плавно в фиолетовый. Странно заметить, но в храме не было ни единого намека на голубые тона, единственным таким тоном в этом месте, всегда были и будут глаза Афродиты. Они, лишь дополняли общие краски, вливали в них света, и даже локоны богини, не было ни с чем сравнимы в этом месте. Все здесь, указывало на ее неповторимость, индивидуальность. За это, своих жрецов и жриц, Афродита любила и охраняла. Они чтили ее, словно та, была богиней всего мира, а не только какого-то одного дела. - И на этот жертвенный алтарь, тебе кладут девственниц... - даже не спрашивая уточняет Афродита. Знаем, да, слышали. Многие из людей говорят, что девственницы нравятся богам. Темным богам в особенности. Интересно было услышать, что об этом думал Чернобог, и он тоже считает, что неуклюжие, миловидные девушки, которые ничего не смыслят в любви, и любовных утехах, действительно так привлекательны? Да ну, боже. Афродита держала при себе девственниц, только потому, что они более покорны, более смиренны, и их не нужно гонять кнутом через каждые минут пятнадцать. У опытных женщин, появляется внутри, ген некой, кажется конкуренции. А богине любви, конкуренцию составить сложно, даже если женщина будет самой лучшей искусительницей, намного лучше, и прекрасней, будет кто? Афродита. В этом, не должно было быть и капли сомнения. Нет, что вы. Иначе, огребете по первое число. Чернобог, недолго думая, подхватывает Афродиту, едва ли не в охапку, и тащит в сторону трона, а точнее того места, где богиня обычно сидит. Ну да, можно и троном обозвать, пусть так будет. Садится, что уже настораживает и сажает на себя богиню, при этом, задав ей вопрос, и не дав ответить на него, целует. После того, как поцелуй прекращается, Афродита смотрит на Кощея. Она не может понять, до сих пор, неужели, узнав о том, что богиня любви мертва, он проделал такой путь, только потому, что испугался, что это правда. Похвально это было. Афродита теперь уже снова посмотрела на него с иной стороны. Значит, она была права, и Чернобог может быть совсем другим. Не похожим на самого себя. - Ты... - она не успевает сказать и слова, как в храм входят жрицы, и у одной даже падает ваза. Афродита выдыхает. Ох уж эти неуклюжие девушки. Закатывает глаза, и смотрит на Чернобога, а потом в ту сторону, где уже появились и жрицы, с пистолетами. Богиня любви поднимается с Чернобога, и смотрит на них. - Спокойно. У нас гости. - теперь те успокаиваются, и начинают собирать осколки. Афродита поворачивается к Чернобогу, и берет его за руку, поднимая с трона. - Хватит, насиделся уже на моем троне. - кое-как приподнимает его и ведет за собой. - Пойдем. - проходит к двери, и открывает ее, проходя в практически темное помещение, с маленьким окошком, через которое проходит свет. Зажигает светильники, на которых расположены свечи, и проходит немного вперед. - Здесь, нам никто не будет мешать говорить. - сажает Чернобога на кровать, которая очень мягкая, и удобная, и встает напротив, смотря в его глаза. - Ты действительно примчался сюда, только потому, что услышал, что я возможно мертва? - знает, что задавать этот вопрос глупость, и переходит к другой теме. - Мне сказали, что ты умер. Как странно, но не кажется ли тебе, что слишком подозрительное совпадение. - ну вот, сейчас он поймет, что именно поэтому, глаза Афро были припухшими, что она переживала за него, уже готова была похоронить, и уйти сама. Как быть, когда не знаешь, что за реакция будет у Кощея после таких слов.

Афродита пока не хотела садиться, она продолжала стоять рядом с Чернобогом, сидящим на кровати, и улыбаться на его слова. Да, возможно оказавшись в этом помещении можно было подумать, что это чулан, но все не так просто. Это как раз та самая комнатка, в которой обычно Афродита принимала дары, и знал бы Чернобог, что сейчас, стал одним из этих даров. - А мне, кажется ничего такая комнатка. - смотря на него, богиня улыбнулась и прихватила своими зубками губу, проехавшись по ней, и отпустив. В ней играла сейчас какая-то непонятная эмоция, что-то типа любви, или кажется страсти. Афродита все сильнее и сильнее хотела оказаться рядом с ним, на этой мягкой кровати. Да, на которой побывало немало ее любовников, но сегодня, и навсегда, из них, будет один, и тот, к кому богиня любви чувствовала намного больше. Чем же он ее так заинтересовал? Чем заставил ее обратить на себя внимание? Наверно этим поведением, на которое Афродита уже не обращала внимание. Она хотела быть рядом с ним, жить рядом с ним, но не смогла бы, даже если сильно хотелось. Эта комнатка, сейчас скроет слишком много от посторонних глаз, богиня любви, даже уверена в том, что жрицы, сейчас могут даже стоять около двери, и подслушивать о чем так живот беседуют боги. Но они как всегда говорили в полголоса, чтобы только находящиеся в этом помещении, могли услышать слова. - Тем более, в той комнате даже уютно, не смотря на то, что она темная. Тебе же должна нравится темнота. - усмехнувшись, Афродита поддается на его действия, и даже не вспоминает что так кто-то еще делал когда-то. Его прикосновения были самыми лучшими, и другими, не то, что у некоторых. Он хватал нежно, заботливо, словно боялся сломать или ранить, не смотря на всю свою сущность, был достаточно нежен и учтив, когда хотел. Да, когда желал, бог тьмы, мог быть совсем другим, для всех. Но в особенности для нее. Теперь, его поведение рядом с ней изменилось, стало совсем другим. Он будет немного нежен, но не стану спорить, будет еще момент, когда он не выдержит, сорвется, ведь никогда, бог тьмы, не сможет превратиться в неженку. Ой, да и не нужно. Пусть остается таким, какой он есть, другого Афро не желает видеть, ведь именно его она полюбила тогда, когда пришло время расставаться, такого и будет любить всегда. В том она поклянется себе, не будет тратить пустых слов на ветер, и говорить об этом перед Кощеем, в конце, концов, даже если и скажет, то в ответ этого же не получит, потому что все это глупости. Ну да, они сейчас рядом, а представить только, сейчас он ушел, оставив ее одну, и что? Пошел веселиться с другими, с теми же самыми ненавистными девственницами? Ну, нет, лучше об этом не думать, а то лицо Афро становится слишком серьезным, и кажется, что она готова кого-то убить, вот прям сейчас, четвертовать, ту, что тысяча триста сороковая, была у него в постели. Ну что за бред? Хотя, стоит их пересчитать, определенно, и в большей степени, обратить внимание на брюнеток. Да, да, у Афро тоже бывает, просыпается это проклятое чувство собственности, и она тоже, очень часто злится, когда что-то не получает. - Они прекрасно справляются с другой работой. - уточняет Афродита, и смотрит на бога, который уже уволок ее на кровать, и теперь лежал рядом, одаривая поцелуем, и касаниями ее тела. Что же, это было приятно, и лежать рядом с ним, и получать достаточно ласки, даже столько, сколько примерно она хотела ранее. Сейчас, все это казалось просто сном, и поэтому богиня любви, боялась проснуться. Она смотрела на Чернобога, так искренне, пока до него доходило, из-за чего в действительности были красными ее глаза. Неужели дошло? Афродита опустила глаза на кровать, выдохнув. Смотрит на покрывало и слушает, а потом следит за тем, как он поднимается, и садится. Он не понимает. И она, кстати, тоже не понимала, когда роняла слезы, единственные в своей жизни, из-за него, только потому, что получила новость о его смерти. Как можно было в это поверить, действительно, глупо, но ведь она поверила, и горевала по этому поводу. Стоит только теперь пояснить ему, как такое возможно, как может кто-то переживать за него. - Да, - тихо говорит блондинка и присаживается рядом с ним, смотрит на его лицо, потом на его шею, кладет свою руку на его. - Возможно ты думал тогда, что поселил во мне ненависть к себе, подумал, что я вечно буду злиться, приходить в ярость лишь об одном упоминании о тебе. - она говорила так спокойно, словно это было легко. Нет, нелегко было простить его еще тогда, нелегко было не держать на него обиды, за все, что он сделал. Нелегко было снова полюбить, так сильно, так страстно, что сейчас, дать ему возможность быть рядом с собой. Потеряй она его, что было бы? Хороший вопрос. Для других ничего, а вот для влюбленной богини любви, потеряна была бы часть этого мира. - Я злилась. Я ненавидела. Но мне было сложно забыть тебя. Поэтому, простила. Поэтому, плакала. Что если бы это было бы правдой... - она не заканчивает, не заканчивает, потому что сложно сказать эти слова. - Знаешь, я не хочу, чтобы тебя убивали, просто не хочу. Поверь в это, и прими. - она мотает головой, осторожно так, а потом присаживается немного ближе, и кладет свою руку ему на плечо, сжимая его своими пальчиками. - но ты в разговоре, забываешь о главном... - тихо шепчет ему на ушко, прикрывая глаза, и целуя под мочкой, потом снова улыбается, и смотрит на его лицо. - или ты решил поговорить? - излить душу. Ага. За столько то лет. Ну да, размечталась. Сейчас-то он найдет что съязвить. - Кстати, я - твоя? разве? - кусает его за шею, доставляя волнующее удовольствие. - где бы это могло быть написано?  - включает львицу, такую страстную, нежную, горячую. Ведет рукой по его груди, спускается вниз по прессу и ниже. - не покажешь?  - снова шепот, такой манящий, зовущий, убаюкивающий. Если Чернобог сейчас же не покажет ей, где поставлено его клеймо, то Афродита поставит свое. Точно поставит.

Отредактировано Aphrodite (05.07.13 22:55)