Bien moins jaloux de leur survivre
Que de partager leur cercueil
Nous aurons le sublime orgueil
De les venger ou de les suivre!
Париж – война сильно изменила тебя.  Где же твое былое величие? Ты выдержал натиск революций и гражданских войн. Твои улицы застали все самые кровавые события истории, канувшие в лету.  Но что же стало сейчас? Где же твой несломленный дух? Твои сыновья больше не распевают Марсельезу. Три символа былого могущества не вздымают флагом в бескрайнем небе. Нет, это больше не похоже на столицу истинного патриотизма. В одночасье все краски города словно испарились, оставляя за собой тень былого Парижа. Словно и не было всех тех  восстаний против тирании, не было ослепительности  Французской Империи. Бог смерти с ужасом смотрел на город, а вернее на то, что от него осталось. Видимо, идея приехать сюда, была уж не такой удачной, как казалось с самого начала. Да и обычной поездкой это сложно было назвать, так тайной вылазкой, дабы присмотреться  лучше к тому, чем Анубис так восхищался. Историями о котором, так зачитывался. В глубине души, шакал,  даже вынашивал план по преобразованию Парижа в новую столицу его подземного царства. Все же это лучше, чем находиться там – внизу.  Но для начала нужно было хотя бы вновь обрести это самое царство, а потом уже менять его местонахождение. Поэтому пока что, это была простая поездка, дабы посмотреть, что и как. Вздохнув, мужчина еще раз окинул взглядом серые здания столицы Франции. Руины, разруха, хаос.  Сжав в руке ручку своего чемодана, бог смерти направился в ближайший отель.  Все же, несмотря на весь прискорбный расклад, пробыть в Париже он собирался еще как минимум пару дней. А там уже видно будет. Как не странно, но для остановки, Анубис, решил выбрать  отель с весьма причудливым названием «Balzac», расположенным в самом сердце столицы, заточенный между двумя легендарными сооружениями Эйфелевой башней и Триумфальной аркой. Правда от самих-то сооружений - давно ничего не осталось. Кровопролитная война уничтожила все, абсолютно все, что хорошее создала колыбель человечества – Европа. Как гласил путеводитель за 2012 год, здание было построено в середине 19 века, для директора Парижской оперы, а после стал домом величайшего писателя Оноре де Бальзака. Белые стены, строгость и величие неоклассицизма, от здания буквально веяло духом тех эпох, хотя  оно и было не раз реконструировано, трещина, идущая посреди всего здания условно разделяя его на две части. Даже более чем, оно делило его пополам в буквальном смысле этого слова. Сейчас, оно вовсе не тянуло, на когда-то еще пятизвездочный отель. Но что-то привлекло Бога в нем, что-то сделало особенным среди других не менее "эффектных" сооружений. Дело было даже не в былой роскоши, не в прекрасной кухне и обслуживании, на удивление все еще сохранившиеся в этом забытом Богом месте, которыми, когда-то  так славился отель «Balzac».Нет, это было что-то иного рода, более отдаленное, глубокое. Скорее даже, что-то темное, мрачное. У него есть своя история, он хранит тысячи тайн, которыми так и останутся нераскрытыми загадками, скрытыми за дверями отеля. Быть может там, ревнивый муж задушил свою возлюбленную, подозревая в неверности. Или же молодая женщина, спрыгнула с окон этого особняка из-за разочарования в любви. Заносчивый раньте, поплатился жизнью, столкнувшись с местной мафиозной группировкой. Или же здесь когда-то заседал национальный конвент. Кто знает, какие истории хранят эти стены, но это влечет. Анубис чувствовал эту необъяснимую тягу, эмоции пробужденные в нем навевали ностальгию, по чему-то забытому, родному. Хотя мужчина еще и предположить не мог, что могло означать подобное предчувствие. Зайдя вовнутрь, на лице Бога, вновь появилась горькая усмешка, плесень, на стенах идущая дорожкой вверх от подвалов, должно быть винный погреб особо ценился у местных обывателей. Прискорбно, - подытожил жнец. Хотя, ситуация обстояла куда лучше, чем в древние времена, которые так же успел застать и возненавидеть до глубины души. Да пожалуй, все лучше,  лишь бы подальше от своего же пантеона. И вообще, какого, было вообще затевать эту глупую войну, жить-то где? Неужели все, что сейчас их окружает, все это, разве достойно Богов? Но нет же, кто его слушать-то будет?
Взяв ключ от своего номера, шакал вновь ощутил это до боли знакомое чувство, но не предав этому не малейшего значения, быстрыми шагами направился к еще чудом работающему лифту, который как раз таки и проходил около разлома.  Поспешив и не шибко смотря перед собой, бог смерти наткнулся на что-то твердое, снося со своего пути. – прошу прощения, - недовольно пробурчав себе под нос, что-то наподобие извинений, мужчина уже хотел продолжить свой путь, как что-то все же заставило его обернуться. Шок исказился на его лице, глаза широко раскрылись, словно не веря в увиденное, - …ты?!... - обомлело прошептав.

Отредактировано Anubis (13.09.13 11:00)

В немом оцепенении мужчина скользил взглядом по таким знакомым чертам, все еще не веря своим глазам. Пару раз, бегло моргнув, стараясь снять наваждение и наконец, убедиться, что все это не проделки кого-то из богов, старающихся испортить ему отпуск. Учитывая то, что отдыхал тот, именно от своего пантеона и временно отлынивал от обязанностей жнеца, хозяина смерти. Но силуэт не исчезал и был настолько реальным, что шакал перестал сомневаться. Это была она. Меретсегер, его, когда-то подчиненная, когда-то близкий друг, женщина, которую он любил все эти тысячи лет. Жаль, что поздно понял. Перед глазами проплыл тот самый день. Когда Морана, открыла ему глаза, на что-то столь очевидное, что мужчина еще долго заливался смехом, не веря в то, что можно быть настолько тугодумом.  С тех самых пор, он искал ее, не раз возвращаясь в родные места обитания богини. Часами сидел, в надежде на чудо. Каждый раз тщетно. Ничего, абсолютно ничего не происходило. А потом и эта перекличка богов. Какого было узнать, что та, к которой испытываешь настолько глубокие чувства – числиться в статусе неожившего божества. Она мертва. Все кончено. – раз за разом стараясь убедить себя остановиться. Но вместо этого он все еще продолжал искать, надеяться. Пока надежда не угасла совсем и шакал полностью не увяз в межпантеонных разборках богов.  Что сказать, война занимала множество времени и сил. Да еще и все та же жгучая идея вновь вернуть свой дуат. Все это продолжало держать в состоянии транса из которого тот вышел только сейчас, чисто случайно. По вине – Меретсегер. Перед глазами все поблекло, точно так же как и несколькими минутами раньше, когда Бог смерти рассматривал обломки французской столицы, пытаясь собрать их в картину былого могущества. Но сейчас, причиной таких странных ощущений стали вовсе не полуразрушенные здания, не стертые с лица земли произведения великих мастеров, не забытая гордость людей. Нет. Сейчас, причиной всему была – женщина, та самая, которую Анубис уже долгое время считал погибшей. Смерть которой, стала достаточно сильным ударом, чтобы до сих пор продолжать скорбеть. И вот же, она, абсолютно цела и невредима, в отличном расположении духа стояла перед ним.
  – Значит, ты вернулась. Я думал, что хоть что-то  значу для тебя, чтобы хотя бы предупредить о своем воскрешении.   Негодование бога лилось через край, он едва ли сдерживался, чтобы не прошибить кулаком стену, тем самым выдавая свое божественное происхождение. Она должна была понять, что хранитель мертвых в ярости, настолько слепой, что не будет слушать какие-то глупые доводы или же попытки объяснить. Более чем, он просто не хотел ничего слушать. Унижение – вот что сейчас чувствовал бог смерти, считая что должно быть весело ей было, наблюдать над попытками бога неумело признаться в своих чувствах. Сколько раз он кричал в пустоту, сколько раз звал. Еще одно разочарование, да пожалуй, мир им полон. Пора бы забить на это все и начать относиться как можно проще, – пронеслось в голове. Посмотрев в ее глаза, мужчина усмехнулся одной из числа своих самых надменных и едких улыбок,- видимо, очень веселое зрелище, ведь так? Не отвечай. Сам знаю.   – отвернувшись, мужчина взял сумку и закинул на плечо вновь возобновил свой путь.  Зайдя в лифт, шакал оперся спиной о стенку, доставая сигареты, напрочь игнорируя всевозможные предупреждения. Шакал курил редко, вся эта забава уже давно осталась в прошлом, когда он впервые попробовал что это такое. Но, привычка есть привычка, даже у богов. Пожалуй, у тех она особенно сильна. Может поэтому, бог и продолжал в такие вот моменты травить свой организм. А ему то что? Он же Бог, от рака точно не умрет. Хотя, это было бы забавно, – усмехнувшись своим мыслям, Анубис сделал затяжку и выдыхая вязкий дым, нажал на кнопку.

Отредактировано Anubis (14.09.13 10:35)

Обернувшись, он сурово взглянул на нее, всем своим видом показывая, что крайне не настроен на душещипательный разговор, двух старых друзей. Да и не были они теми самыми друзьями, о которых шла речь. Поэтому вся эта тирада слов, направленная женщиной на попытку разрядить ситуацию - сошла на нет. А что она ожидала? Что он щенком станет бегать вокруг нее, счастливо виляя хвостиком, радуясь возвращению хозяйки? Отнюдь. Она все еще стояла ниже его по рангу, он все еще был как божество значительно старше ее и унижаться, пускай и для благих намерений шакал не станет. Она противна ему и он не стесняясь демонстрирует весь свой негатив по отношению к вчерашней подруге. Все пожелания, все это неприемлемо хранителю могил. Он зол. По прежнему и так же сильно, как и пару минут назад. Этот взгляд, такой нежный, такой родной. Но он не тает, напротив, все жестче отталкивая Мерет от себя. Рад ли он ее видеть? Пожалуй, что да. Иначе бы не сходил сейчас с ума и не ломал всю эту комедию.
–Хотела чтобы все считали, что ты мертва? У тебя получилось. Блестяще сыграно. Браво. А теперь будь  добра – иди своей дорогой. Для меня ты – мертва. Ты же этого добивалась? Больше не говоря ни слова, шакал выжидающе смотрел на нее. Анубис сам не верил в то что говорит. Представляя столько раз эту встречу, все должно быть иначе, все не так. Но вот, он грубит, отталкивает, колет, выставляя свои шипы напоказ, как обычно. Говорит так будто бы его слова для нее хоть что-то да значат, стараясь сделать больно. А зачем? Зачем он и сам не знает. Может ущемленное самолюбие, еще бы. Может эти ее извинения, за что именно она извиняется? За то, что он как последний кретин искал ее, что надеялся, что у них все еще возможен хэппи-энд. Хотя нет…Растерянность в глазах. Нет…она не знает. Не знает, что он чувствует. Даже представить не может. Он прогоняет в очередной раз, но рука накрепко ухватилась за ее запястье, не позволяя даже сдвинуться с места. Сильно сдавливая, оставляя грубые собственнические следы. Она заслужила это. Но ведь он хотел вовсе не этого. Почему порой бывает так сложно выразить то, что действительно чувствуешь? Меретсегер знает его практически так же хорошо, как и славянка, но так почему же она до сих пор не поняла, почему не догадалась? Это ведь, Анубис, все тот же вспыльчивый, иногда грубый, властный мужчина которого она знала уже не одну тысячу лет. Так почему, не может увидеть за маской презрения, то, что он пытается таким изощренным способом донести до нее. Не хочет отпускать, стараясь быть ближе, вновь со всей силой сжимает ее руку, чуть ли не ломая хрупкие кости.  Все еще злиться…Но взгляд горит энергией как никогда, именно в такие моменты глаза бога становились глубокого, насыщенного синего цвета. Многие удивлялись этому феномену, откуда у египетского Бога светлые глаза, ни мать ни отец, ни прочее семейство не обладало хоть небольшими задатками, но видимо какой-то ген да вылез, раз так вышло. Женщин не редко завораживало это, привлекая, может, поэтому шакал пользовался популярностью среди представительниц прекрасного пола. Мужчины, напротив, недолюбливали, но это скорее не из-за глаз, а из-за общей картины отчужденности со стороны египтянина. Несмотря на свою ярость, сын Осириса по-своему нежно смотрел на богиню, даже в некоторые моменты проглядывалось некое подобие любви. А если и вовсе хорошо присмотреться, становилось понятно, что смотрит Анубис на нее не как на друга, не как на коллегу, а как на женщину. Его женщину. Тогда почему она этого не видит ? Почему? – пронеслось  эхом в голове бога.  Опомнившись, он выпустил покрасневшее запястье Меретсегер.

Отредактировано Anubis (15.09.13 00:48)

Воздух стал тяжелым и вязким, стало практически невозможно дышать. Легкие в одночасье словно переполнились болотной тиной, прорастающей внутри  и заполоняя собой все тело. Парализуя. Сердце, учащая свой ритм, внезапно пропустив удар. Всего на миг. Но его хватило, чтобы почувствовать себя живым. Позволить чувствам взять вверх и охватить сознание. Сердце остановилось, переполненное восторгом. Он выбит из колеи и будто бы все равно забьется оно вновь или нет. Это и была та самая разница, что отличала богов от людей. Даже если кровотворный орган перестанет исполнять свою вековечную работу, он продолжит жить, разве что существование перестанет быть настолько насыщенным, красочным. Словно гром сред ясного неба.Эта женщина,  как она посмела сказать ему такое?
- Вот же сука!!! , - негодование захлестнуло Бога с головой. Анубис сорвался с места и за считанные секунды нагнал хранительницу, хватая за руку и с силой разворачивая к себе лицом. – Не смей стоять ко мне спиной когда я с тобой разговариваю. – голос срывается на хрип. Когда она успела настолько измениться? Когда стала другой? Или быть может, он просто не замечал, эту непоколебимую уверенность, которая поразила его настолько, что мужчина даже как-то выпал в осадок. На скуле выступили едва заметные жилки, выдающие напряжение мужчины. Возникло жгучее желание вновь сжать ее запястье, чтобы она знала, что с шакалом шутки плохи. Но вместо этого, рука заскользила вверх по ее одежде, едва касаясь плеча, осторожно ложась на щеку девушки. Тихое дыхание, сокращая расстояние между ними, медленно, по миллиметру, стараясь не спугнуть. Прикрыв глаза, он коснулся ее губ своими, запечатлев на них невесомый поцелуй. Ощущая ее тепло, ее дрожь, которую так легко спутать со своей собственной. Это их первый, столь мимолетный поцелуй. Ведь мужчина, едва прильнув уже вновь отстранился,- я не просил быть моей тенью. Все, что когда-либо, мне было нужно -это ты, - понижая голос до неразличимого шепота. Движение губ, что-то вкрадчиво пытаясь объяснить. Все это не продлиться долго. Он и так уже слишком многое ей сказал. Шакал не станет повторять дважды, не станет возвращаться к забытой теме и запускать по кругу. Их отделяют всего пару сантиметров, то самое, жалкое, ничтожное расстояние которое кажется целой пропастью. Слишком долго. Невыносимо. Терпеливость, вот чем всегда отличался Бог, Анубис мог ждать годами, веками пока не произойдет то или иное событие. Но не сейчас. Он ждал, пожалуй, слишком долго, чтобы вот так растрачивать время впустую. Будь то минуты или секунды – это невыносимо долго. Прикрыв глаза и вновь подавшись вперед, целуя, но уже ощутимо, чувственно, напористо. Не пытаясь подчинить или диктовать свои правила, но и не позволяя сопротивляться,  отказать. Нежно закусив ее верхнюю губу, посасывая, стараясь вкусить запретный плод, который должен принадлежать ему. По праву, по закону. Заклиная, вот здесь и сейчас, взывая к самому Ра, что сделает эту женщину своей, чего бы ему  это не стоило.  Повелитель дуата, всегда получал то, что он хочет, пусть проходило время, пусть не сразу, но добивался, медленно и уверенно продвигаясь к намеченной цели. Так и здесь, с ней, мужчина не станет спешить, действуя аккуратно, как и в этом поцелуе. Опустив свободную руку на талию богини, шакал привлек как можно ближе к себе, обнимая. Каждым своим движением показывая, что не отпустит, даже если та, станет вырываться. Он с ней нежен, как не был ни с одной из своих любовниц. Анубис не чувствует той страсти, того сжигающего желания. Меретсегер не способна разбудить в нем - лишь инстинкты. Он не охотник, а она не его жертва. Сейчас, они впервые были на равных. Просто мужчина и женщина, даже не боги. В его воспоминаниях – она, в каждом вздохе – она, в каждом ударе бессмертного сердца. Лаская пальцами нежную кожу, Анубис зарылся ими в темные локоны богини, мягко заканчивая поцелуй. На губах играет едва заметная улыбка, та которой он улыбался лишь ей, в те минуты, когда Мерет удавалось рассмешить шакала. Отпуская и делая неуверенные шаги назад, позволяя женщине собраться с мыслями. Шокировал ли он ее? Возможно, ведь бог смерти и сам не ожидал от себя такого поведения. Казалось ему и вовсе чуждо все то, что явно не вписывалось в канон поведения жнеца. Взгляд бегает, стараясь зацепиться хоть за что-то, словно стараясь уйти от ответа. Точно так же, как  в детстве, когда разбил любимую статуэтку отца, он не оправдывался, предпочитая отмалчиваться. А ведь с другой стороны, в чем он виновен?

Отредактировано Anubis (15.09.13 22:17)

Этих слов он уж явно не ожидал. Его словно окотило, настолько колко и неприятно все сказанное Меретсегер. Вполне в его духе, было бы сейчас состроить невинность, усмехнуться из числа своих лживых улыбочек и ответь что-то в роде «Сдаюсь. Ты меня раскусила. Видимо из меня вышел совсем плохой актер. И да…мне безумно понравилась твоя реакция. Хотя, не так уж и плох раз ты повелась на этот дешевый спектакль», и тогда все бы стало на свои места. Но нет. Она плачет и от каждой пролитой ее слезинки становиться тошнотворно, тошнотворно по отношению к себе. Неужели она видит в нем лишь фарс и ложь? Неужели он может быть таким мерзавцем? Ему невыносима сама мысль, что он таковым является в глазах богини. Хмуриться, на лбу проступает едва заметная морщинка. С виду взгляд опущен, предпочитая изучать пол, но на самом деле был направлен в никуда. Опустошенный, таковым сейчас себя чувствовал  бог, точно жизнь внезапно решила покинуть его тело, оставляя небольшой резерв, так на всякий случай. И вот сейчас этот самый минимум подходил к концу, оставляя мужчину наедине с собой, с собственными мыслями. – Я…я…не знал.   – заикаясь, растерянно говоря куда-то в сторону, стараясь избегать зрительного контакта. Уверенный, властный тембр куда-то испарился, пропуская взамен что-то новое, неизученное. Кто бы мог подумать, что обычный поцелуй, сможет довести ее до такого состояния. В голове постепенно стала выстраиваться логическая цепочка. Вспоминая фрагменты их совместного прошлого, египтянин стал находить подтверждение ее словам, практически в каждом действии, каждом слове, улыбке. Она любила его все это время, а он даже не знал. Даже не догадывался. Столько раз, разговаривая с ней, нередко обсуждая очередную свою пассию. Стало не по себе.  Это же сколько раз, сам того не зная, он причинял боль любимой женщине, сколько раз превращал ее существование в ад. Срывался на ней, унижал, втаптывал в грязь. Непростительное количество раз.  Он не знал об этом, но это не оправдание. Ее реакция постепенно стала понятной Анубису, но видимо, пребывая в неком подобии транса, он упустил одну немаловажную деталь, все сказанное было в настоящем времени. Не в прошлом, не в будущем. Здесь и сейчас. Мерет до сих пор его любит, разве не это она пыталась сказать своими словами, доказать своими поступками? Очередной раз не прислушивается к внутреннему чутью, игнорируя все внешние признаки, все подсказки. Наверно, даже не пытаясь признать, что его чувства оказались взаимными и в тоже время так нещадно отвергнуты одновременно.  Подняв голову, шакал посмотрел на женщину, на движение ее губ, которых не так давно касались его собственные, она продолжает говорить, но шакал не слышит ни одного ее слова. Словно немое кино, сопровожденное аккомпанементом. Только вместо старого рояля звучали струны собственной души, которая изнывала внутри. Есть ли душа у бога смерти? Спорный вопрос. Но судя по тому, как  пронзающее чувство разъедало изнутри, достойных объяснений было лишь два: первое – мужчина страдал на редкую форму неврологического заболевания; второе- душа у него все же была, и ему сейчас было настолько паршиво, что в какой-то момент невольно возникало желание залезть на стену. Правда, оба варианта довольно тесно меж собой перекликаются, однако от этого легче не становилось. Тяжело дыша, словно совершив марафонский забег, бог смерти, едва слышно продолжил: - я не лгал тебе, ни тогда, ни сейчас. Пожалуйста, не плачь. Осторожно, будто она настолько хрупка, что от одного прикосновения может превратиться в пыль, повернул ее голову за подбородок. Заглянув в ее глаза, он медленно провел по щеке тыльной стороной ладони, стирая с них соленые дорожки. На больше не хватило духу, шакал не знал с чего начать, что говорить и уместно ли это в данной ситуации. Никогда еще не сталкиваясь в своей жизни с подобным. Хотя стоило упомянуть, что, и влюблен то он был - впервые. Нет, не влюблен. Анубис любил. Любил эту женщину, стоящую перед ним, посылающую очередную порцию обидных слов в его адрес. Это его вина. Был неправ. Но достойна ли расплата? Как же можно быть таким кретином. Отлично, Анубис, ты только что все окончательно испортил.   

Отредактировано Anubis (16.09.13 00:32)

Это что всё? Всё что она может ему сказать? Он признался ей в своих неугасаемых чувствах, неужели этого мало? Что не так? Всего лишь шутка? Горечь, смешенная с чувством обиды, почему же все так сложно? Ненависть, переполняющая его сердце.  Негодование или простое всеобъемлющее чувство безысходности.  Ничто не возникает из ничего. Или же? Как же неприятно. Неопределенность еще сильнее давит на психику. Словно псих, поднесший дуло к виску, готовясь нажать на курок. В голове какой-то едва уловимый звон, мысли путаясь, уплывали  в никуда. Словно тысячи иголок пронзали воспаленный мозг, но не принося, абсолютно никакого утешения. Что это  сейчас было? Отказ? Слишком очевидный ответ, от которого во рту пересыхает, а сердце, пропустив случайно сразу пару ударов. Отчаянье – пожалуй, не самое сильное чувство на которое способен, повелитель дуата. Все кончено и он это прекрасно знает. Если не для него, то - для них. Тянет время, стараясь ухватиться за белоснежный шлейф ускользающего прошлого. Запускаясь по кругу, фрагменты плыли перед глазами, заставляя шакала,  кусать губы, истерзывая пока первая струйка крови, не скользит по подбородку.  Должно быть больно, но за общей картиной, сын Осириса, едва ли замечает подобную мелочь. Ему не просто даются последующие слова, но все же он говорит их, выделяя интонацией каждое слово, - значит, все зря. Я только что признался в любви, а ты посчитала это всего лишь шуткой. Я шут, по-твоему? Клоун? Пришел, чтобы повеселить тебя здесь? Впрочем, неважно. Я все и так понял, – сжимая руку в кулак, стараясь сдерживать бурлящие эмоции, словно лавина стремящиеся вырваться наружу, снося все на своем пути. Мысленно зарекаясь, когда-либо еще, говорить эти проклятые три слова. Анубис сейчас действительно ненавидел все, что порождало это чувство все еще теплящееся в его сердце. Это не то на что стоило рассчитывать, мечты, желания все в дребезги, одной лишь фразой. Небрежно брошенной, как перчатка. Дуэль, но пожалуй лишь только между собой. Между здравым смыслом и сердцем, которое уж лучше бы заткнулось, пока шакал его не вырвал. Мысленно, он уже не один раз проделал это с собственным телом. Когтями, разрывая грудную клетку и доставая мешающий, ноющий орган. Ненужное. Жажда уединения настолько сильная, что бог смерти хочет просто раствориться, исчезнуть, слиться с толпой. Чувство, которое не может нравится, если ты не мазохист, коем мужчина кажется не был. Или был? Неоднозначный вопрос, ответ еще более странный. С какой стороны не посмотри, египтянин был безумцем, кто ж в здравом уме пойдет на эшафот? Да, именно эшафот, так представлял бог всю это ситуацию. Так когда же все закончится? Когда боль утихнет? Осуждающая толпа гудела где-то за спиной, это был всего лишь суетливый люд, но каждый шум воспринимался, жнецом – враждебно. Враждебно по отношению к нему. Некорректно. Так он расценивает всю эту случайную браваду. Слишком много аллегорий. Приблизительно столько же ассоциаций, вся эта война, вся эта буря – застряла в глубине сознания мужчины. Хочется курить, настолько сильно что, просто не выдержав, невольно шарит по карманам в надежде найти заветную пачку сигарет. Но тщетно. Видимо, она выпала в лифте, когда женщина отвлекла его, когда все это началось. Ему тошно, нужен глоток хотя бы свежего воздуха. Но он все так же неподвижно стоит перед ней, позволяя читать себя словно раскрытую книгу. Позволяя увидеть все то, что творилось в его душе. В его собственном аду. – Хватит. – разрывая давящую тишину, – сделаем вид, что ничего этого не было. Если получится,…вряд ли…Бог смерти, наперед знает ответ. Да, знает.

Отредактировано Anubis (17.09.13 00:03)

Улыбнувшись слегка растерянной улыбкой, мужчина, положил руки на ее плечи, бережно обнимая. Такая хрупкая, нежная, в каждом жесте узнавая всю ту же Меретсегер, которую он знал не одну тысячу лет. То маленькое солнышко, которое раз за разом заставляла его улыбаться. Нуждаться в ней. Бывали моменты когда шакал не хотел никого видеть, общаться, замыкаясь в себе. Тогда она приходила, осторожно пробираясь в тронный зал бога смерти, клала руку на его плечо и что-то говорила. Абсолютно бессмысленное, что мужчина ее даже не слушал, но стоило ей так сделать, все проблемы, словно испарялись. Не оставалось ни малейшего осадка гнетущих мыслей. Так спокойно, тепло становилось на душе. В те моменты он оборачивался, брал ее за руки и смотрел в глаза, ища в них отражение бескрайней пустыни родного Египта. Он смеялся над ее шутками, которые, по мнению бога не всегда были удачны, но настолько невинны, что улыбка сама невольно возникала на губах. Страстная натура зверя жившего внутри него, постоянно искала приключений где-то за пределами их маленького мира. Бастет, Инпут – лишь несколько имен из списка любовниц Анубиса. В каждой из них он искал ту дикость, ту чувственность, к которой рвалась его плотская натура. Ему нравилось играть с огнем, отношения, сочетавшие в себе «любовь-ненависть». Но когда пламя угасало, оставляя лишь горстку пепла после себя, он и сам остывал. Былая страсть превратилась в глупые разборки и бесконечные ссоры.  Словно бывшие любовники и не пытались друг друга понять, каждый твердил свою непреклонную истину, считая виновным другого. А потом происходил болезненный разрыв. Не для самого бога смерти, скорее для его спутниц. Сам же египтянин относился ко всему этому с философской точки зрения. В глубине души, понимая, что никакая философия не сможет сгладить тот неприятный осадок, словно кошки скребущий в душе. Всему приходит конец, даже самым лучшим намерениям. Шакал понимал это как никто другой, поэтому зачастую он оставался друзьями со своими пассиями. Бывшая  жена, бывшая любовница. Анубис не привык вешать на женщин подобных ярлыков. Все они прекрасны, каждая из них принесла ему и удовольствие и разочарование. Незабываемые моменты, которые мужчина, сам того не осознавая чтил, храня в своем сердце. Это и было тем самым толчком к началу нового цикла: любовь переходила в дружбу, но никогда, никогда не наоборот. До недавнего времени, когда бог наконец сообразил что же он все это время искал в каждой своей женщине. Это было та нежность, те воздушные многочасовые беседы не о чем, то понимание одного лишь его взгляда. Никаких глупых вопросов: «а что ты сейчас чувствуешь?»,  «что твориться в твоей душе?». О, как же, сын Осириса, не любил избитые темы, сплетни.  Но больше всего, это попытку влезть в его душу, что он чувствует, как он чувствует – да кому какая разница. Это его личное пространство, в которое кого попало - не впускают. Анубис ценил в женщинах ум и своенравность, игривость и кротость,  умение быть постоянно разной. Прежде чем завести ребенка с Инпут, шакал долго сомневался подходит ли эта женщина, действительно ли она та единственная которая сможет удержать его, но не как собаку на привязи. И некоторое время, она полностью устраивала бога, но увы…всему приходит конец. Все меняется. И сейчас, сжимая в руках ту, что всегда была рядом,  все это беспредельно долгое время рядом,  он понимал что нашел ее. Ту что искал. Как не прискорбно, но которая всегда была возле него, а он этого не замечал. Почему-то Анубису казалось, что с ней все будет иначе. Ведь он уже успел преподнести ей на блюдечке свое сердце. Впервые, передавая кому-то его. Внутри было даже как-то слишком спокойно. Никакого страха перед неизвестностью, никаких опасений реальных трудностей, только распирающее ощущение счастья. Не то ощущение которое пишут в книгах, - «вот, главный герой сходил с ума от переполняющего его счастья, витал в эйфории» …и далее за текстом, в типичном мери-сьюшном стиле. Нет. Обычная человеческая радость. Спокойно. Уютно. Не думать не о чем, а ведь это такая редкость. Несколько отстранив женщину от себя, дабы заглянуть в ее глаза, - может, сходим куда-то перекусить? Признаюсь, я за сегодня еще ничего не ел, – широко улыбается, беря Меретсегер за руку, а затем, сплетая пальцы с ее, давая понять «ты моя женщина, пусть все это видят».

Отредактировано Anubis (18.09.13 21:47)