HEATHENDOM: WORLD OF THE GODS |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » HEATHENDOM: WORLD OF THE GODS » Завершенные эпизоды » Cherchez la femme [25.07.2070]
• Участники: Чернобог, Анубис, Афродита.
• Время и место действия: 25.07.2070 / остров возле Австалии, Америка
• Краткое описание событий: Что может стать причиной ссоры двух мужчин? Вероятнее всего, женщина. И не просто женщина, а Афродита. Добавьте к этому еще артефакт, способный поменять богов силами между собой и вечер точно не будет скучным.
• Очередность постов: Чернобог, Анубис, позже Афродита.
Отредактировано Chernobog (27.09.13 18:19)
Ходить в гости никогда не было одной из привычек Чернога. Может, потому что ходить было не к кому, а может потому, что любой его приход сопровождался малоприятными событиями. Бывали исключения и бога зла нравилось общество окружающее его, но это было столь редким исключением, что за века прожитые набралось бы достаточно для пересчета на пальцах одной руки. Даже к Афродите он наведывался сам не так часто, только по поводу и то этот повод обычно приводил к фатальным последствиям и для храма, и для жриц, и для самой Афродиты. Короче говоря, волк был одиночкой и это не удивительно.
Но, как известно, раз в год и огурец стреляет, и Кощей может осчастливить кого-то визитом. На счет «осчастливить» - это вопрос спорный, однако выбора своей жертве бог зла не оставил. Еще несколько недель назад он виделся с Анубис, изрядно потрепанным своими любовными приключениями, при чем в плохом значении этого слово, а теперь решил навестить бога смерти, да посмотреть на результаты их загула. Нет, Чернобог не беспокоился за египетского бога. Во-первых, такое чувство было ему не свойственно и прочитано только в словаре, во-вторых, в отличии от самого виновника торжества, Кощей не воспринимал его драму так серьезно и близко к сердцу хотя бы потому, что для богов время текло иначе и эти события рано или поздно покинут беспокойный разум шакала. В общем, мучимый скукой целый день, бог зла решил совершить дальнее путешествие.
Конкретного места проживания Анубиса он не помнил, но шакал успел обмолвиться об острове возле Австралии и вилле, а там и труда не составило подыскать нужное. Сконцентрировавшись на нужном месте, Кощей оказался именно там, где надо. По крайней мере знакомый ощущение темного бога рядом тут же замаячило в голове. С островом он угадал, остальное – дело техники – найти самую шикарную виллу. Если Кощей любил запрятать свое жилище куда подальше и сделать его неприметным, то вилла Анубиса была заметна из далека. Остров тоже был примечательный. Мало того, что не в пример теплее тех мест, где обитал Кощей, так еще и с постоянным летом, солнцем и морем, коих он так давно не видел уже.
- Смертушка, ты дома аль пошел урожай кровавый собирать? – толкнув входную дверь, Кощей ввалился в дом, весь довольный собой и своим поведением. – Анубис! – прокатилось по всему дома, взывая к его хозяину.
Анубис – типичный бог, к которому редко заходят в гости! Еще бы! Кто ж добровольно пойдет на встречу с самой смертью? Именно – никто. Да и самого бога это «жалование его персоны» не шибко и волновало. Ну нет и нет, проблем-то. Учитывая, что в последнее время шакал стал вести весьма замкнутый образ жизни. Такой мрачный, злюка «песик», готовый откусить руку каждому кто сунется на его территорию. Бог смерти очень ревностно защищал ее, не терпя ни малейшего посягательства на свои границы. Разве что не метил – уже хорошо. Если представить это была бы весьма забавная картина, но не стоит опошлять образ египетской смерти – чревато. Шакал и в Африке шакал, а вот на Австралийских островах, амплуа менялось, но едва ли в лучшую сторону. Одичал что ли. Нет, Анубис не бегал в набедренной повязке с криками «АОАОАААА». Это вообще мало вероятно египтянин и бегать нормально, без происшествий не умеет. Лишние шишки царапины ссадины, шрамы. Зачем? Это же больно! Нет, конечно шрамы украшали мужчин, вернее так говорили богини, шакал же пропускал всю эту ахинею мимо ушей, совсем не понимая откуда у представительниц прекрасного пола столько розовой лапши в голове. Какой-то странный фетиш. Но сейчас не об этом. Анубис же не мазохист. А вот потепление вполне уместно в его характере. Греет ласковый огонек Ада расположенный под его виллой, но только об этом тссс. А может потому что, его согревает любовь Меретсегер с которой все наконец более менее наладилось. Если можно было это назвать словом нормально. Но на то они и боги, все как не у людей. И вообще, кто сказал что боги не устают от скандалов? Устают еще как. Все надоедает. Порой нужна хоть какая-то идиллия, ну или что-то схожее на нее, хоть чуть-чуть. But… Всегда в противовес хорошему есть те, кто готовы его испортить. Например тот же Чернобог, орущий не своим голосом и уже явно доведенный подшофе. Выйдя навстречу другу, шакал заорал во весь голос:-Да иду! Иду Кощеюшка…Какими судьбами? Еще и в полном составе конечностей. Недоразлагался в своем Нави?- расплываясь в довольной улыбке при виде друга. – А почему без приглашения. Я б …кхм….заготовил тебе…ба…тёл…дев…аааагщ…короче то что ты любишь. Подарочек так сказать. Мужчина обошел славянского бога со стороны и приобняв за плечо потянул в гостиную, тут же всучив стакан коньяка. Анубис, убедившись что его гостеприимство оценили по достоинству, демонстративно усадил свой божественный зад в кресло, начиная рыскать по карманам штанов пачку сигарет.
Отредактировано Anubis (02.10.13 22:33)
Ничто так не поражало воображение Кощея, как гостеприимный бог смерти. Чернобог много повидал на свое веку, но вот эта переменчивость Анубиса не переставала доставлять ему массу удовольствия. Во-первых, он сам был такой, только кидало его с одного в другое куда сильнее и последствия были кровавей, во-вторых, подначивать друга было не в пример весело. Впрочем, сейчас он явился с весьма прозаичной целью – провести весело время и с пользой для себя, что по сути равно ста бедам для местного населения.
- Я в Нави морально разлагаюсь, а не конечностями. – поправил его бог мести с самым серьезным выражением, но тут же расплылся довольной усмешкой. Вот с Анубисом было просто: они могли ругаться, колотить друг друга, ссориться специально или по велению вселенной и своих долбанутых характеров, но как-то никак не получалось разругаться уж с концами. Кощей не из тех, кто радовался бы такому стечению обстоятельств, но определенно что-то в этом было.
- Ты такой заботливый, что я аж волноваться начал. – передразнил его предложение Кощей, заваливаясь в мягкое кресло. – Следующий раз сообщу заранее и выдам ЦУ на сюрприз. – в руках материализовался стакан коньяка, а вместе с ним и улыбка на лице бога зла. Надо будет и правда предупредить следующий раз и тогда в руках появится не только отличное горючее, но и симпатичное смертное создание на коленях. – А я думал, ты не смеешь касаться своими божественными ручками заманчивых форм смертных. – на кой лад созывать баб и устраивать чуть ли не вечеринку, если он не любит их.
Заметив, как бог смерти что-то ищет «в себе», Чернобог окинул взглядом столик позади и наткнулся на пачку сигарет возле странной вазы. Не сводя взгляд с объекта, Кощей достал из кармана свою пачку и кинул Анубис. – Что это? – указывая взглядом на вазу или, скорее всего, амфору, бог подкурил, немного щурясь от дыма. Предмет был расписан древними картинка, совсем не походя на украшение, а скорее на музейный экспонат. Последняя версия была весьма убедительна, тем более, что росписи напоминали древние египетские письмена, но тут уж шакалу виднее. – Музей ограбил? – переводя насмешливый взгляд на хозяина дома, поднялся и подошел ближе к предмету своего интереса. Руками не трогал, но с любопытством оглядывал.
Когда Чернобог кинул ему свою пачку сигарет, шакал расплылся в добродушной улыбке, еще раз отмечая про себя, что друг в беде не бросит. Даже в такой мелочи они мыслили одинаково. Сделав затяжку, мужчина, перевел взгляд на предмет, покоившийся на столике. Мышцы напряглись, стоило только вспомнить все те приключения, благодаря которым сей чудесный артефакт, оказался в коллекции бессмертного. Чаша Супая…реликвия, имеющая свой вздорный характер, даже более чем, живой, думающий как отдельный организм. Иногда шакалу даже казалось, что кубок обладает безграничной фантазией, тщательно подбирая очередную цацку испытывая на прочность терпение хозяина. Она действительно давала нехилые преимущества. Давала силу, даже в некотором роде расширила возможности египтянина, но бед от нее было куда больше чем премий. Лживый артефакт, стратегически иллюзионный. Одно достоинство в том, что пока ее не разбить, он даже еще безобидный. В общем какой хозяин – такая и чаша. Вот только с овладением ее, характер инкской диковинки, стал еще хуже. Видимо, Анубис на нее плохо влиял, что нельзя было сказать, глянув на улыбчивое существо, сидящее сейчас напротив славянского Бога. В голове зародилась подлая и такая заманчивая мысль «а что если подарить предмет Кощею, раз он ему так понравился», вот только забыть доложить инструкции по применению. Весело же будет. Чернобог кажется, любил хорошие, злобные шутки. А эта стала бы его – любимой. И все же, оглядываясь на прошлый опыт своего общения с причудами иноземных племен, откинул эту идею. Друг же – жалко его. Повествовать о дикой истории не хотелось, да и вообще затрагивать любую тему, связанную с Амазонскими приключениями. Но бог мести, все расхаживал вокруг нее, ходя кругами, подчиненный своей животной натуре, словно ища лучший ракурс, откуда бы начать наступление. Как бы лучше укусить. Удачнее. Он всем своим видом показывал свою заинтересованность, неукоснительно ожидая ответа. Раз так хочет, то получит. Правда без всех душещипательных и юмористичных подробностях. Вот еще давать ему лишний повод поржать над собой. Облезет волчара. Встав, вдыхая очередную порцию дыма. Мужчина подошел к амфоре, и вызвав уас, пару раз стукнул по ней. Та зашипела, закрутилась, пару раз подпрыгнув и на глазах растворилась, вновь появляясь через пару секунд, но в другом виде. Это был небольшой кубок, разделенный на две разноразмерные части: одна из них была выполнена из горного хрусталя, другая из рубина, ножку увенчали две золотые змеи, переплетенные своими хвостами, камень держала едва заметная, золотая рама, исполнена тонко и искусно. – Это чаша инкского бога Супая. Привезенная мной из джунглей Амазонки. Да- да, я решил поиграть в искателя сокровищ, и как видишь вполне успешно. По преданию, своему хозяину она дарует успех в войне, непобедимость, помогает раскусить планы врагов, делает неуязвимым. Правда бред это все. – отойдя в сторону, шакал усмехнулся, туша окурок в пепельнице и вновь уселся на свое место. Явно не собираясь говорить о чаше еще что –либо.
Как хорошо, что Анубис знал его и понимал, а вместе с тем и представлял степень упертости волк, желающего достигнуть цели. В данный момент целью было узнать про эту вазу. Вопросительное выражение на пару секунд поселилось на лице Кощея, созерцающего дивную картину перерождения предмета, а потом он удивленно склонил голову в бок.Чаша, то есть ваза, медленно, но уверенно обретала другие очертания, превращаясь именно в чашу. Интерес Чернобога только начал разгораться, когда Анубис начал свое повествование.
Скажем так, длинной истории с подробным описанием событий он и не ожидал, но звучало как-то скудненько. Чаша наверняка была ценной, а значит кто-то еще вполне мог за ней охотиться, кто-то или что-то, а Анубис молчит. При фразе про Амазонку и искателя сокровищ, Кощей поднял насмешливый взгляд на шакала, но промолчал, снова придаваясь разглядыванию вещицы. Как показывал опыт, трогать такие вещи не рекомендуется, а то потом проблем не оберешься.
- Что она делает на самом деле? – дослушав, поинтересовался Чернобог, оглядываясь на усевшегося на место бога смерти. – Да ладно, ты же знаешь, что я не отстану. Или мне тебя пытать? – Кощей усмехнулся своей шутке, ведь в каждой шутке есть доля шутки (простите за тавтологию). – Моя последняя поездка за артефактом закончилась встречей с кое-кем из греческого пантеона и весьма занятными последствиями... – задумчиво пробормотал Кощей, подталкивая шакала к рассказу. – Думается мне, что твое приключение было не менее занятным. – он выпрямился и преклонился через кресло, выбрасывая окурок. – Ну так? Я весь внимание. – Ему и правда было интересно знать, хотя бы для сбора информации, а еще из-за праздного интереса, ведь артефакты были довольной редкой вещью в этом непостоянном мире.
Шакал вздохнул, видимо от подробностей все же не удастся отделаться. А это могло значит лишь одно - время будет убито на пустую болтовню. Заняв более удобное положение, Анубис перевел взгляд на камин и нахмурился, всматриваясь в дикий танец языков пламени. Несмотря на климат острова, огонь в доме мужчины никогда не потухал, не сказать, что тот так уж изрядно мерз, но и особой необходимости в нем не было. Просто нравится, как и эта чаша, а раз ему комфортно – то на остальное плевать. – Вообще-то возникли кое-какие сложности. – подытожил египтянин. Если можно было назвать все это сложностями, скорее передряга более подходящее слово, в более цензурном значении этого происшествия. – Я действительно охотился не один. Там была еще и Афродита. Она думала, что чаша достанется ей. Мы долго спорили, пока она не применив свою уловку, все же завладела чашей, но та выпала из ее рук и разбилась. В результате нас перенесло на несколько столетий назад, в период могущества инкской цивилизации. Мы не сразу об этом узнали, лишь, когда нас окружили живые инки, помимо всего прочего мы лишились всех сил. Став смертными. Пришлось убегать, потом встретили самого Супая, он поведал, что вернуться мы сможем только собрав, два осколка. Красный и белый. Даже сказал где искать. Кроме всего, было очевидно, что нас обманут. Так и произошло. Один осколок мы нашли в подземной гробнице какого-то инки. Второй я нашел в озере близ водопада. Ушибы, ссадины, парочку сломанных ребер, все же мадемуазель Афродита не такая уж и легкая, особенно при ускорении падения с 10-ти метровой высоты. Собрали, попали в настоящее. Но не все так просто…в прочем, если бы не приятная компания и эскорт услуги, путешествие выдалось бы крайне печальным. – закончив свое повествование, шакал прикрыл глаза, вспоминая приятные моменты своей поездки. Все же в этом всем было много чего увлекательного. Даже сказать проверка личных качеств. Именно с тех пор шакал и усердно стал тренировать свое тело, дабы усилить выносливость, что было необходимо для вот таких вот случаев. Прошел пару тренингов по обучению выживания в враждебной среде. Все же люди придумавшие такого рода развлечения невероятно умные люди, знания ведь могут пригодиться. Так что, если бы подобное случилось еще раз, шакал бы уж точно знал как себя вести и что предпринять. Анубис открыл глаза наблюдая за изменениями лица друга. Неужели на него так сильно повлиял рассказ? Неужели загорелся идеей повторить подвиг египетской смерти. Так легко. Пусть только скажет. Как говорится: любой каприз за ваши деньги. – Доволен? Что хочешь испытать на собственной шкуре?
Во всей этой истории должен был быть подвох, но Кощей и не представлял какой. Анубис занял позицию поудобней, только не отворил окошко с приветствием «давным давно...». Впрочем, манера Анубиса быть добродушным и гостеприимным распространялась не так широко, чтобы слишком много над этим насмехаться, пусть и в шутку. Это Чернобог знал по себе, а учитывая схожесть их характеров в некоторых нюансах, понимал и бога смерти.
– Я действительно охотился не один. – вот! – С этого и надо было начинать! – обрадовался бог зла и расплылся улыбкой. Впрочем, этому веселью на лице славянского бога не суждено было долго задержаться, спасибо упоминанию Афродиты. Интерес к чаше моментально иссяк, а все тело бога мести напряглось, каждым нервом вслушиваясь в рассказ Анубиса. Славу шакала он знал и тот непременно попробовал бы добраться до богини красоты, оценив на себе (во всех смыслах) все прелести греческой богини.
Слова про побег, падение, инков мелькали мимо него, как деревья за окном скорого поезда, он видел только лицо шакала, переливающего слишком довольными красками, как для столь трудных приключений с потерей сил. Эскорт услуги? Гнев подступил к самому горлу Чернобога, готовясь излиться на шакала всеми прелестями ругательств и проклятий. Он так крепко сдавил спинку кресла, за которым стоял, что костяшки пальцев побелели. Иной раз, волк бы сохранил спокойствие, но представляя себе Анубиса с Афродитой, бог мести растерял остатки терпения. Его уже мало волновало, что бог смерти ни сном не духом не ведал об отношениях славянского бога с греческой богиней, уже не говоря о вполне взрослой дочери. Может, стоило поведать другу, во избежании подобного, но, как говорится, поздно пить боржоми, когда почки отказали.
Кощей зарычал в ответ на вопрос шакала, обратился в волка и одним прыжком, отталкиваясь от кресла у которого стоял, долетел до Анубис, толкая того вместе с креслом на землю. – Эскорт услуги! Как ты посмел ее тронуть! – уже в человеческой форме он схватил Анубиса за шиворот и поднял в вертикальное положение и тут же зарядил по наглой физиономии, только что так сладко вспоминавшей свое приятно проведенное время в компании богини. – Я с тебя шапку сделаю! – после первого же удара, Кощей выпустил из рук шакала, но качнулся немного в бок и зацепил стоящую рядом чашу. Та со звоном приземлилась на пол обители бога смерти и с недовольным визгом разлетелась на куски. Не к добру это.
Удар выдался сильнее, чем можно было предположить, на губах мужчины тут же проступила кровь, струйкой стекая вниз по подбородку. Дружеское общение с Кощеем закончилось так резко, неожиданно, что тот даже не сообразил как вообще все произошло и с чего это волк так взбесился, учитывая схожесть во вкусах и что подобная ситуация была уже не в первый раз. Шакал вообще не понимал почему славянский бог взъелся на него, ощущение того что об Афродите тот знал не понаслышке было объяснимым хотя бы тем же ударом, вопрос заключался в другом, в каких отношениях состояли боги и почему мужчина не соизволил предупредить или хотя бы намекнуть Анубису о существовании таковых. Наверно, если бы он знал, то и пальцем не тронул возлюбленную волчары, правда все вновь упирается в «наверно». Проверить уж явно не суждено было, ибо чего было того не воротишь. Несомненно, египтянин был виноват, вот только не он один и уж тем более получать за это он не собирался. Обретя вновь стабильное положение, шакал вытер тыльной стороной ладони кровь, злобно прорычал, – раньше предупреждать нужно было! – агрессия росла в геометрической прогрессии. Взгляд скользил по лицу друга, а после невольно упал на осколки еще до недавнего времени целой чаши, сжав руку в кулак, мужчина стремительно приблизился к другу, и схватив за шею огрел головой об рядом стоящий стол. – Идиота кусок, тупая скотина, психопат, ты хоть знаешь, что сейчас наделал, урод недоделанный? –отвешивая новую порцию ударов. Сын Осириса не контролировал себя, поддавшись слепой ярости. Разве Чернобог не слышал историю, разве не знал что стоит чаше разбиться последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Из-за ревности поставит под угрозу не только их дружбу, но и жизнь в целом. Кто знал, какие извращенные приключения придумала для них инкская чаша на этот раз, которая между прочим уже успела испариться, точно так же как и в прошлый раз. – Ты разбил ее. Кретин. Теперь неизвестно что будет!- замахиваясь для очередного удара, как рука резко замерла в воздухе. Оглядевшись по сторонам шакал застыл с широко раскрытыми от удивления глазами. Они были уже не в его доме, а в каком-то незнакомом для шакала месте, вскоре показалась блондинка в лице которой египетское божество узнал Афродиту. Какого черта?- пронеслось в мыслях, выпуская с железной хватки друга. Резко мужчина согнулся пополам, кривясь от боли, его отшвырнуло на пару метров и стало плющить на полу. Каждый сустав тела выламывался, кости ломались, слышался каждый зловещий их хруст. Шакал абсолютно не реагировал на зов хозяина, регенерация тоже не работала, будто бы метаморфа и не было вообще. В голове послышался грозный рык, но незнакомый, дикий. Катаясь по полу, бог смерти пытался бороться с тем, что происходило внутри. Внутренности словно разрывали когтями, тем самым причиняя адскую боль. Боль стала невыносимой, Анубис заорал...Что со мной?!
Отредактировано Anubis (07.10.13 19:58)
Нет ничего лучше чем прекрасно начатое утро, чем светлое солнышко за окном, которое пробуждает и без того не спящую Афродиту. Почему-то именно сегодня не хотелось даже дремать, в теле было полно сил и энергии, которую некуда было деть. Внутри, все так и танцевало, веселилось и плясало в ритме различных мелодий, песен, и звуков. Богиня любви, даже не могла понять, с чего вдруг такое, что произошло и что вообще с ней творится, но, тем не менее, была рада тому, что не нужно с самого утра, сразу же решать проблемы, и вникать в дела войны, когда та, кажется уже сидит поперек горла. И поэтому пока все воевали, Афро находилась в собственной квартире, которая была достаточно просторна, и жила себе спокойно, без каких-либо происшествий. Выдохнув, и приподнявшись, богиня прошла спокойно к столу, на котором лежал ее телефон. Она повернула его экраном к себе и посмотрела на время. Хотя, зачем она это сделала? Может быть, богиня все же надеялась, что ей кто-то позвонит? Дочь, например. Мия уже давно не появлялась, и материнское сердце начинало подозревать что-то не ладное, и, тем не менее, Афродита все же старалась терпеливо ждать от дочери ответа. Недолго думая, Афродита решила провести пол утра в душе. Там она хотя бы немного расслабится, немного придет в себя, и соберет в кучу мысли, которые пришли за время бессонницы ночью. Оставив вещи на кровати, богиня любви медленно прошла в ванну, где и включила воду, под которую в дальнейшем встала. Теплая жидкость, медленно, плавно, сначала спокойно, прокладывая себе путь по сухой коже, лилась вниз, к ногам богини любви, а затем, эти ручейки, увеличивали собственный темп, отчего уже через несколько минут, все тело богини погрузилось в сладкое спокойствие, а сама женщина, прикрыв глаза, наслаждалась окутывающим ее теплом. Так могли идти минуты, часы, дни и, кажется года. Вода успокаивала, уносила все человеческие и не человеческие переживания, она давала спокойствие, так быстро проникая своим теплом в тело, пропитывая его зарядом, будто электрического тока, и заставляя содрогнуться. Богиня открывает глаза и смотрит на стенку впереди себя. Она погружена в новые мысли, и поэтому рукой, медленно упирается в стенку. Смотрит пристально, ждет чего-то, а странное ощущение не перестает селиться в ней, занося новые и новые вещи. Выдохнув, Афродита покачала головой. Ну, в самом деле, что может случиться, что может произойти в этот прекрасный день. Успела лишь подумать, на самом деле, как где-то в квартире, услышала шум. Какое-то копошение, и прищурилась в надежде услышать хоть что-то. Но не вышло. Схватив полотенце, и укрывшись им, как со спины, так и спереди, прошла из ванны, выключив при этом воду в душе. Она шла спокойно и достаточно быстро, ведь ей некого было бояться, а тем, кто как раз вломился к ней в дом и заставил ее нервничать, придется не так уж и хорошо. Т.е Афродита была настроена слишком жестоко. Она никого не ждала, никого не приглашала и уж тем более, не хотела уже никого видеть. И какого же было ее удивление, когда выйдя из-за угла, она встретилась глазами с Чернобогом и Анубисом. Глаза богини тут же стали слишком удивленными, а рот даже слегка приоткрылся, но потом Афродита быстро осознала, что с ней что-то не так, и вернула себе нормальный вид. - Что вы здесь делаете? - надо было добавить: "еще и в таком виде, держа друг друга и пытаясь ударить". Но Афродита, пожалуй, отстраниться от подробностей, она итак уже готова была выгнать богов, посмевших нарушить ее покой, когда с Анубисом стало происходить странное. - Анубис? - толи с долей непонимания, толи волнения, Афродита быстро подошла к мужчине, с которым по ее мнению, происходило что-то невообразимое. - Что с ним? - поворачивается к Кощею, и спрашивает, требуя ответа. - Ты чего с ним сделал? - почему именно Чернобог что-то с ним сделал? Но его это удивит, удивит, наверное, то, что Афро сразу же подумала на бога мести. - Что тут вообще происходит? - и Афродита, кажется после этих слов, ощутила на себе всю прелесть того, что испытывает Анубис. Она привстала, но тут же уперлась рукой о стенку, ощутив в животе странную, неописуемую боль. Что же это было? Что может причинить богу столько боли? Кажется, ее тело пронзило сто тысяч иголок, и при этом, все они были еще не раз вынуты и засунуты обратно. Описывать мучение не за чем, известно, что хрупкая богиня едва ли не уничтожила себя во время всего этого действия, но ее слава богу не катало так по полу как Анубиса. В следующую минуту, все остановилось. Афродита часто дышит. Её глаза переполнены ужасом, и она неуверенно смотрит на Чернобога. Почему именно сейчас она так нуждается в нем, почему хочет помощи от него и поддержки. Держась за живот, где пару минут назад была адская боль, Афродита приподнимается, но ноги едва держат ее. - Что это было? - ощущение, словно она поменялась, словно изменилась внутренне, такое странное, не ее ощущение. Она в себе не уверена. Она другая. Афродита осматривается. Кажется, все вокруг стало совершенно иным, и она замечает, замечает детали, замечает мелочи. Все это видит. В то же время, ей не комфортно в собственном теле, ей тесно. Внутри лишь один вопрос. - Что это...? - и он словно был утерян. Афро поворачивается на богов, и готова теперь к новым поворотам. А ведь с утра, она надеялась, что день пройдет без странностей. Ошиблась.
Чем Кощею нравился Анубис, так это легкостью на подъем для драки. Его даже разогревать не надо было, просто подбросить идею или правильную мотивацию, а вот если кинуться на него с кулаками, да с разгону, то случившееся превзойдет любые ожидания, даже самые смелые. Ругательства щедро летели в разные стороны, осыпая то одного, то другого бога, пока легким движение руки или другой части тела, божественное проведение не раздолбало артефакт вдребезги.
- Скотчем бы примотал, а не на подставки ставил! – резво огрызнулся Кощей, сдабривая речь отборным матом. Ну в самом деле! Если эта чаша такая хрупкая, то стоило ее как-то припрятать, а не ставить куда повыше. Выразиться вслух как-то более ясно Чернобог не успел, замечая лишь смазанные картинки вокруг, смену обстановки и ярки солнечный свет в окно. Только окно было с другой стороны.
И тут одновременно произошло несколько событий. Анубис взвыл не своим голосом, упал на пол, очевидно, испытывая адскую боль. Было похоже, словно его раздирало что-то изнутри. Позлорадствовать, а позже установить причину таких красочных событий, Кощей не успел. Из ванной вышла Афродита. Каково же было ее удивление, когда посреди спальни греческой богини распластались на полу славянский бог зла и египетский бог смерти, аккурат в порыве драки с перебранкой. На самом деле, где-то по ходу драки, бог мести понял почему Анбис взбесился и завелся с пол оборота: случись у них что с Афро, так он бы не отпирался на столько яростно. Все таки, не впервой им случайно делить женщин, тем более богинь, а значит Чернобог примерно разбирался в реакциях друга. Как утверждал здравый смысл, вины Анубиса в данной ситуации не было, однако упрямство скандировало надавать шакалу по наглой морде. Выбрать наиболее подходящий вариант развития сюжета Кощей не успел.
Взволнованный голосок его любовницу уже во всю беспокоился за Анубиса. На кого сейчас больше обращать внимание: на Афродиту едва одетую (как тут не обратить внимание) и вдруг появившуюся, или на извивающегося в агонии шакала. Словно пение райских птиц в пенатах богини, раздался новый залп ругани – кости Анубиса захрустели так, что даже Кощей нахмурился в непонятках.
- Ничего! – что он мог с ним делать, кроме очевидного. – Раньше такого не случалось. – Чернобог хотел было сделать шаг вперед, но замер на месте. Глаза сверкнули и опустели, словно из него вырвали душу, отобрали часть сущности. Грудь сдавило невероятной силой, Кощей ухватился за стул, чтобы удержаться на ногах. Его качнуло, в глазах потемнело, а потом резко прошло. Отпустило так же резко, как припекло, но чего-то важного не хватало. На столько важного, что бог зла не ощущал свою силу в полном объеме. Сжав руки в кулаки, медленно ведет пальцами по ладоням.
- Какого... – глаза метнулись к Анубису, потом Афродите, потом осколкам вазы и именно тут всплыл в голове рассказ бога смерти про любимую шутку чаши с силами. У них она не отобрала способности или... Слабость расползалась по всему телу, когда бог смерти перестал плавиться под неведомой пыткой. Знакомый блеск в глазах бога напротив заставил прислушаться к себе. Волк. Его не было.
- Не подходи к нему! – только и успел выдать Чернобог, когда его накрыло волной... счастья? Нет, нет, нет, только не это! Кажется, ему дошел весь юмор чаши, но совершенно не нравился. Сейчас бы выругаться, да язык не поворачивался. Как так! Бог зла физически ощущал как его накрывает цветочное одеяло способностей Афродиты. Ему теперь петь? Ну, берегитесь! Шутки шутками, а какое-то нежно ощущение нагло вломилось в душу Кощея, уже даже не темную, а изрядно посветлевшую. Ужас! Понимать, что случилось, но не иметь возможности изменить. Его не кидало из стороны в сторону, как Анубиса, только ощущение любви, такое мягкой и ласковой теплым шаром грело изнутри.
- Да вы издеваетесь! – не понятно к кому обращался Чернобог, но голос его стал изрядно мягче и спокойней, а взгляд становился яркого зеленого цвета, наполняя мир добром и светом. Наступил какой-то момент умиротворения, радости, когда глаза нашли Афродиту. Как же она прекрасна. Он хотел было сказать ей об этом, но вспомнил про мучения Анубиса. Не бросать же друга в беде. Делая несколько шагов вперед к богу смерти, Чернобог едва не поперхнулся. Что это он делает! Сила, не его сила, Афродиты, заставляла его переживать, волновать, сердце стучало, чувства трепыхались, все было хаотично, бесконтрольно... А стоило посмотреть на объект своей любви (Афро, а не Анубис. Не путать!), как все затихало и самым важным в мире становилась она, в душе распускали незабудки и жить хотелось одним мигом. Отдать ей всю душу, всего себя.
Кощей в буквальном смысле волновался за любимую и друга, не знаю к кому кидаться первому и стоит ли вообще, так как он был ромашкой между шакалом и волком. И, если с ромашкой было справится трудно, то в головах этих двоих сейчас сущий бардак.
Приступы боли постепенно сошли к нулю. Тело больше не выламывало под разными углами. Наступило блаженное спокойствие. Грудная клетка мужчины тяжело вздымалась наполняемая кислородом, вдох и медленный выдох, глубокий вдох и снова выдох. Глаза открывать совсем не хотелось, да и при всем желании сделать это составило приличное количество усилий. Роговицы пекли, будто бы в них насыпали песка, может быть, так оно и было, за тот период пока его охватил приступ ломки, египтянин потерял чувство реальности. Все происходящее воспринималось как бы со стороны, отдаленно. Голоса доносившиеся звучали утробно, наверно впервые в жизни Анубис понял, как воспринимает мир зародыш, как слышит голос матери. Барабанные перепонки отказывались воспринимать звук, мозг даже не старался расшифровать более детально, стараясь сообразить, что же было сказано и ему ли. Все стало на свои места, усталость мягким приятным потоком охватило все тело, унося за пределы сознания. Растворяясь…становясь частью того зверя внутри, сливаясь с обретенным «Я». На долю секунды дыхание замерло, а после, возобновив свой ход стало более частым, интенсивным. Глаза медленно открылись, радужная оболочка стала меняться, насыщенный синий цвет уступил первенство янтарному, постепенно полностью вытесняя первый. Божество прикрыл рукой глаза, щурясь от яркого света, не зря говорят что боль может вызвать помутнение, кратковременную потерю зрения. Но изменить цвет радужки, что-то новое. Возможно ли? Осторожно встав, все еще неустойчиво стоя на ногам, жнец прохрипел. Убирая спавшие на лицо пряди волос. Что-то изменилось внутри в нем самом. Словно срываясь с цепи, никакого чувства страха, ни модулирования ситуаций – слепой импульс. Главная черта характеризующая его поведение. Еще не до конца сообразив, что произошло Анубис, сделал шаг навстречу другу и богини. Чувствуя как температура воздуха начинает падать, с рта пошел пар. – Ты прав, она у тебя настоящее сокровище, знает, как сделать мужчине приятное. А какая гибкая…- едкая усмешка, на щеке проступила кровь от пореза, регенерируя, превращаясь в заметный шрам, от чего усмешка становилась еще более жуткой. – Не расплачься, принцесса – с силой сжав плечо друга, – Держать на цепи удумал, как шавку? - тембр голоса стал намного ниже и сейчас походил скорее на рык, нежели на человеческую речь. Знакомый рык, едва ли спустя столько тысячелетий славянин не узнал бы его. Ту самую сущность, которая засела внутри него…которая была частью его, теперь – обрела свободу и не шибко то скучала по прежнему хозяину. – Я всегда был первым, а ты…тебе достаются объедки…- рассмеявшись в лицо, сын Осириса увалился в кресло, закинув ноги на кофейный столик. Ни разбитая чаша, ни недоумение Афродиты, ни реакция Чернобога – ничего не волновало. Впервые Анубису было плевать, его бы воля он вообще послал бы все нахер, пусть расхлебывают сами эту кашу, рвут жопы чтобы собрать кусочки. Он и пальцем не пошевелит. Им надо – пусть и кипишуют. Его и так все устраивает. Так хорошо, как никогда. Свобода. Долгожданная. Скорее наоборот всячески вставит палки в колеса, чтобы они не испортили столь фееричное начало жизни. Именно начало. Настоящего удовольствия.
Это произошло совсем неожиданно. Признаться честно, таких перемен в себе, Афродита не ощущала очень давно, или можно даже сказать, она не ощущала их никогда. Это чувство опустошённости, сменяющееся на более четкое, что-то, но другое, совсем иное и не знакомое богине любви. Она так привыкла к тому теплу, к тому привычному чувству, которое роилось внутри, но теперь, там, в организме, словно зарождался сам дьявол. Афродита смотрела на все, что происходит с богом мести и Анубисом. Она наблюдала так пристально, но этот взгляд не нес никакой информации, абсолютно никакой, и стоило только Афро закрыть глаза, то внутри стали происходить еще большие изменения, чем ранее. Дыхание стало частым, но оно каждый раз причиняло боль в груди, и заставляло женщину морщить нос, сжимать зубы и стараться не дышать, хотя легкие так просили больше и больше воздуха, больше того живительного кислорода, который помогал бы ей двигаться дальше. Холод, проник вовнутрь и это ощущение смерти, словно она стоит за спиной, все так реально, насколько Афродита не могла себе представить до этого. Это было другое ощущение, не родное, которое организм пытался отторгать, словно что-то не нужное. Голова начала болеть, а внутри, вместо тепла и желания все выяснить, тут же разогреваться начала неизведанная ненависть и злоба. Такая боль, которая не сравнилась даже с той, что была до этого, которая не проникала в тело никогда в жизни, и это жжение, словно внутри у нее пожар, она никогда не представляла, что такое может произойти. Медленно дышит. Старается спокойнее дышать, но легкие требуют большего, снова больше и больше, чтобы насытиться, чтобы полностью распуститься. Тело разрушается, Афродита ощущает, как оно начинает расщепляться на мелкие кусочки, и болеть, сильно болеть. Когда же наконец-то это кончится, когда ее руки снова смогут сжаться, и ощутить при этом легкость, а не хруст костей, которые только теперь начали деформироваться. Сидя на полу, около стенки, Афродита открывает глаза. Их цвет становится еще более насыщенным, в них, теперь нет той теплоты, нет добродушности или нежности. Такое ощущение, что там ее никогда и не было, это голубая бездна, едва притронешься к ней, и сразу же замерзнешь, однако тело все горит, горит от неизвестного ранее желания. Или нет. Она уже пару раз ощущала это, оставаясь с Чернобогом наедине. Это желание, перемешанное с ненавистью, какой-то взрывоопасный коктейль, который вот-вот, сможет получить свободу. Что-то неудержимое, что-то не обузданное поселилось внутри и Афродита это чувствует. Она ощущает как кончики ее пальцев, теперь стали сверхчувствительными, и нет такой поверхности, от которой можно было бы спрятаться, не ощупав досконально. Взгляд спокойный, но в то же время взбешенный, такое ощущение, что она еще немного и станет цепной псиной, которой дали волю, совершенно случайно, нарвались на ее тонкие, но при этом слишком сильные зубки. А смерть так и дышит в затылок, поэтому девушка оборачивается, ища глазами предмет, вселяющий в нее тревогу. Резко разворачивает голову и смотрит пристально на Чернобога. Когда-то, она любила его, когда-то испытывала в его присутствии нечто согревающее, но теперь, этот ком, который очевидно копился все это время, он словно вырвался наружу и кроме злобы, кроме желания мстить, больше не было ничего. Она хмурит брови и зрачки начинают плясать в глазах, то уменьшаясь, то увеличиваясь, совершенно производно. Склоняет голову на бок, и следит за Анубисом. Внутри раздается гул, это рык, пронзающий, злостный. Сейчас, она ненавидит их обоих, а вот его, стоявшего почти напротив, Кощея, ненавидит ее сильнее. Была бы ее воля, она разорвала бы на части этого мужчину, оутила приятный привкус крови во рту, и на языке и на губах. Все это медленно лилось бы по ее глотке, внутрь, наполняя мышцы жизнью. Да, это неожиданное желание, это желание убить кого-то, желание, словно у психопата, который не может никак справиться с внутренним голодом. Анубис что-то говорит, эти слова, словно сигнал к действию, словно душевный порыв, заставляющий подняться, опираясь на стенку, пытаясь придержать себя. Рычание раздается по комнате, стоит только всем затихнуть, стоит только всем замолчать и в игру вступает Афродита. Внутри, она словно борется сама с собой, или с чем-то, совсем противоположным ей, но не может. Слишком сильно засел в ней этот демон. Богиня поднимается на две своих ноги и смотрит на Анубиса. С ним она разберется немного позже, а сейчас, сейчас она хотела бы разобраться совсем с другим богом. Быстро схватывая рядом стоявшую вазу, Афродита легким движением своей руки бросает ее в сторону Чернобога, но не попадает. Специально ли, или богу мести повезло, но ваза с грохотом валится рядом и разбивается на сотни стеклянных кусочков. - смерть подкралась незаметно, верно, Кощей? - рычит шакал, всего лишь на пару ноток изменяя голос девушки. Афродита в замешательстве, она сделала так, как ей велел этот хищник внутри. Кинула, не попала и вот, теперь, словно разъяренный охотник, крадется, чтобы добить, чтобы пустить кровь. Хамство Анубиса привлекает внимание, Афродита смотрит на него с интересом. Внутри бурлит буря, готовая вылиться наружу. - Возомнил себя царем? - огрызается, и кажется уже сейчас, богиня готова вонзить клыки в его глотку, при этом, разорвать на части, а затем, купаться в крови этих двоих, без зазрения совести. Но что-то останавливает. Это что-то из ряда вон выходящее. Все меняется, поведение, желания. С каждой секундой, что-то новое. И это новое, влечение. Животный инстинкт, который останавливает богиню всего на пару минут, чтобы распробовать на вкус. Ужасно. Никогда бы Афродита не позволила себе такого поведения. Но она закрыта, словно в бункере, и не может выбраться оттуда.
Талант вляпаться в неприятности определенно был одной из способностей Кощей, ибо иначе как вселенским проведением происходившее сейчас назвать он не решился бы. Сейчас он многое не решился бы, в принципе, сделать, чего нельзя было сказать про двух других богов в этой комнате. При все желании сосредоточиться на них, повинуясь импульсам мозга, Чернобог постоянно отвлекался от размышлений, заводивших его в один и тот же эмоциональный угол. Тупик. Сплошной и непроглядный. Все инстинкты, аналитическое мышление, понимание ситуации, все осталось при нем, да вот только появился небольшой довесок. Буквально заноза в заднице вселенского зла, совсем не соответствующая его образу и способу жизни. Это даже была не заноза, а целая коллекция иголок, шпилек, вилок и ножей, каждый из которых представлял такие дивные цвета эмоционально-чувственной гаммы, как сожаление, боль, сострадание, переживание, совесть... Нави перевернется! У Чернобога совесть выросла! А еще где-то притаился такой приличный куст моральных принципов с уже готовыми плодами, усердно скармливаемых чувству вино.
Голова адски болела, пульсирующая боль внутри впивалась острием в отвратительное теплое чувство. Последнее предательски засело где-то в груди, все больше наталкиваясь Кощея на мысли о душе. Еще бы о боге подумать решил. Будь он в своем уме, так начал бы с такого здорово смеха и подколок, любимого подлянского юмора, одновременно придумывая, как бы извлечь выгоду из ситуации. Анубис, в принципе, справлялся с частью этих задач, но все не то. – Сволочь! – голос совсем не тот, не было звучного рычания и легкой хрипоты, привычных интонаций, так играющих воображением жертвы. Получилось сухо, ровно, внятно. Собственный голос не повиновался. – Дай мне только вернуться в нормальное состояние! – все таки, характер остался вспыльчивым и, подскочив к богу смерти (или что он сейчас такое), ухватил за ворот. – Тебе сейчас все равно, я знаю, но ты заплатишь за эти слова. – руки разжались. Смысла не было сейчас устраивать тут разборки, да и эти его новые способности были как кость в горле. Не ударил, не крикнул, не угрожал. А потом какое-то чувство защекотало в груди, звеня в звоночек и радостно оповещая, что в лице вот этой скотины рядом, Кощей имеет честь созерцать своего друга. А с друзьями так нельзя.
Желание изобразить нестареющий «фейспалм» проснулось в ту же секунду, как Чернобог отошел от Анубиса. Он видел его глаза, слышал родные нотки в голосе, этот взгляд... Египетский бог никогда не был таким. Он мог быть жестоким, коварным, злобным, но бессердечность и жестокость Кощея были любые его рекорды. Теперь же Анубис изучал как это, жиьт лишь ради своей шкуры, не задумываться о ком-то еще, изворачиваться, мстить, скалиться на любое криво сказанное слово. Представив, каков будет размах волчьего гнева под управлением Анубиса, Чернбог передернул плечами и уставился на Афродиту.
На нее вообще было смотреть ни то больно, ни то страшно, ни то еще что-то... По правде говоря, такой шквал эмоций сыпался на неподготовленного бога зла, что разбираться во всех деталях не успевал. Как же изменился ее взгляд, стал холодным, безразличным, там были горькие нотки египетской жары, изнывающего на цепи шакала, теперь почти свободного. – Постой! – только и успел крикнуть Кощей, прежде чем в него чатером отправилась ваза. – Афро, это же не ты. Прекрати, сосредоточься... – он пытался успокоить ее своим голосом. Он пытался успокоить ее своим голосом???? Иногда мозг отключался, отдавался инстинктам, внезапно поселившимся в нем и контролировать такие моменты было сложно, хотя Чернобог понемногу начинал понимать, как плавать на этом кораблике. Ему же не достался бешеный хищник, как те два, что стояли по разные стороны от него. Вздохнув, пришлось сознаться, что он единственный здравомыслящий тут.
- Прекратите оба! Нам надо поменяться обратно! – пытаясь пресечь пререкания Афро и Анубиса, решительно остался стоять на месте, не сокращая дистанцию. Черт знает, что стрельнит им в голову. Вазы вполне хватило, да и чувство вины за то, как он обращался с Афродитой... Про это думать даже было больно. Машинально возникало желание ее обнять и просить прощения. Тогда тошнило еще сильнее и Кощей обращался к Анубису, в надежде, что волк кинется раньше, чем шакал начнет мстить за сотню лет обид. – Вот же ж пиздец... – мыслил вслух Кощей, терзаясь неведомым чувством.
Анубис поднял равнодушный взгляд на когда-то прекрасную богиню греческого пантеона, узнавая в ней, то самое животное, которое до недавнего времени было составной частью его души. Твареподобная мразь, которая чуть больше двух тысяч с гаком лет травила божественное существование. В этом новоприобретенная сущность нравилась больше, не натягивала цепь, не скалилась. Общие желания, общая стратегия, взаимопонимание – полнейшее. Параллельно выслушивая всю глупую тираду пиздостраданий Кощея. Сентиментальность к нему явно не к лицу. Тошнит. Таким жалким египтянин еще не видел друга. Хотелось раздавить как букашку, да вот марать руки об эту гниду не хотелось. Остановится? Им нужно поменяться? Бредовая мысль от жалкого божка, который только и умеет, как ссыпать пустые угрозы, а тут ни с того ни с сего решил здравомыслие включить? Видимо любовная лирика умело нагнула остаточные мозги славянина раком и поимев хорошенько выбило логику окончательно. – Выключи блондинку, Кощейка! Мне и так хорошо. Так что закрой свою хлеборезку и не бухти, бесишь, – прорычал бывший бог смерти. Именно, впервые мужчина не чувствовал на своих плечах вселенское бремя за человеческую жизнь, за мировой порядок. И это – охрененно. Убирая ноги со стола, а затем резко перекинув его, встал стремительно приближаясь к богине. – Хочешь поиграть? Думаю, это крайне позлит твоего «дружка». – схватив за кисть женщину, шакал впился в ее губы жадным, властным поцелуем, разрывая на ней остатки одежды и схватив за бедра, оторвал от земли усаживая на первую попавшуюся твердую поверхность. Разворачивая ее спиной к своему другу. Истинно наслаждаясь процессом, но при этом не чувствуя к этой богине никакого восторга или раболебствия, ни хоть каких-либо чувств. Похоть? Да пожалуй, это не самое подходящее описание. Никакого желания, ничего, только чувство всепоглощающей злости и ненависти по отношению к Чернобогу. Почему-то хотелось, чтобы он чувствовал свою беспомощность, унизить, уничтожить. Соперничество всегда было залогом их дружбы, но тогда это был чисто спортивный интерес. Каждый хотел выиграть…иначе в чем же суть игры? Ничья? Не вариант! Позволь мне сказать ой-оу…Типичная фраза наиболее подходящая для данной ситуации. Он мстил, но за что и зачем? Волк решал все за него, диктовал, как все должно быть. Видимо Чернобог насадил ему так же, как и Анубис в свое время шакалу. Кусая ее шею, крепко сжимая запястья, оставляя собственнические следы, терзая, продолжая неотрывно смотреть за реакцией бога мести. Неужели вся эта передряга лишила его последних яиц? Что он как сучка даже рыпнуться не может? Провокация. Зачем? Для чего? Какой-то отчаянный садомазохистский порыв, специально стремясь схлопотать по самое нехочу. Нарваться. Может быть, волк тут не причем. Быть может сам Анубис тем самым пытался показать: я тут, вытащите эту тварь из меня. Оторвавшись от своего занятия.– Надеялся что я сдохну, тварь?! Сука, выкуси! Я не жалею о своих словах…мне плевать. На вас обоих!
Так тяжело было справиться с тем, что появилось, что она приобрела в себе. Это новое ощущение, ни с чем не сравнимое, никому кажется другому неизведанное. Желание убивать, и лить кровь всех, вокруг и не только, всего мира, подчинить его себе и владеть всем, быть частью его, жить и наслаждаться этой жестокой жизнью, создавая собственные законы. Именно этого требовало сознание, именно этого требовало сейчас нутро богини. Она не могла найти в этом поведении себя. Да, среди всей своей нежности, в богине всегда проскальзывала жесткая черта, но не так, не так сильно заметная, не такая отчетливая. То, что сейчас жило внутри Афродиты, убивало ее. Убивало, и переполняло всеобщей, огромной ненавистью, которая отражалась в ее глазах. От чего, блондинка уже не казалась такой спокойной, как раньше, а была наоборот, похожа ни свирепого хищника, который так и требует добычи. Шакал внутри за бушевал. Он рвался наружу, не слушаясь ничего и никого, в особенности того, что говорил Чернобог рядом с Афродитой. Он словно не слышал его, отвечая лишь на собственное желание и рвение. Быть рядом с волком, и разорвать его на части, сделать так, чтобы он заткнул свою пасть, чтобы не смел даже прикасаться к тому, что теперь принадлежало шакалу, при этом, не трогал и Чернобога. Это добыча шакала, его мясо, которое он потом обязательно испробует, которое он обязательно потом сожрет. При упоминании Чернобога, Афродита оскалилась, точнее зверь внутри. Богиня, кажется, ощущала теперь такое отвращение по отношению к мужчине, которого любила, какого не было в ней ранее. Почему все это появилось, что случилось с той богиней, мало кто мог сказать, но объяснить можно было легко. В ней жило теперь зло, бог смерти, тот бог, который управлял душами умерших, и теперь, Афро слышала все, все, что можно было и нельзя в мире слышать обычному человеку. Выдохнув, и отвлекаясь на голос Чернобога, она уже было хотела рвануть в его сторону, чтобы отомстить за все. Чтобы стать зверем и разорвать недруга на части, но не успела, как Анубис вступил в эту игру. Он в считаные секунды оказался рядом с богиней, и теперь, схватив ее за запястье, и сдирая полотенце, которым было укрыто тело девушки, жадно, без каких-либо других желаний, кроме похоти, усадил ее на стол. Что мог сделать в таком случае шакал? Нет, ему явно не понравилось такое обращение с собой, и явно не было интересно сейчас то, что требовал мужчина. Афродита зло посмотрела на Анубиса. О да, он еще получит свое, обязательно. Выдохнув, и собрав все свои силы в кулак, богиня резко бьет хорошую пощечину богу, теперь уже не ясно чего, и спрыгивает со стола, отталкивая, или даже откидывая от себя мужчину. Сила прибавилась, но как ее использовать, об этом, Афродита не знала пока еще, да и возможно не узнает. Слава богу. Выдохнув, и оказавшись на своих двух, богиня зарычала на того, кому досталось по щеке, не только ладошкой, но и ноготками, которые сейчас, как показалось Афродите, было куда сильнее, и куда смертельнее, чем ранее. Выдохнув, шакал внутри изнывал от того, чтобы сорваться с места, и кинуться на бога, рыча, и разрывая его на части, борясь за себя, и не переступая через ненависть ко всему, через сильнейших, добиваться своего превосходства. Но не тут-то было. Сердце защемило, и тело снова заныло от огромной, сильной боли. Она пронзила всю богиню, и даже заставила оказаться ее на коленях. Тело словно опустошилось, как сосуд, в котором только что была вода, но теперь, ее кто-то быстро так выпил. Тяжело вздохнув, с таким протяжным стоном, Афродита распахнула глаза и посмотрела в пол. Существа, которое было внутри нее, пару минут назад, исчезло в неизвестном направлении. Оно испарилось, и на смену ему, пришло прежнее спокойствие, то, что было ранее, то, которое она потеряла, в тот момент, когда ее сила ушла к Чернобогу. Страх, желание сорваться с места и уйти отсюда, куда подальше, рвался внутри. Она ощутила прилив сил, который отличался от шакала, и на много, но не уступал ему по насыщенности. Рвота подступила к горлу огромным комком, но в этот же момент отошла назад, и вот, Афро выдохнув, сидит на полу, полностью голая, со своими же силами, но не имеющая возможности встать. Она слишком сильно ослабла. Слишком много потеряла сил, подчиняясь при этом хищнику, который рвался наружу, и не давал ей стать самой собой. Теперь все на своих местах, но чего-то не хватает. Наверно одежды. Кое-как, богиня привстает и смотрит на богов. Она совсем не понимает, что такое происходит и из-за чего начался сыр бор, но стоило только представить, что им еще угрожало, и сердце сразу билось так сильно, как никогда ранее. Девушка берет покрывало и укрывает им себя, отступая медленно назад, упираясь в стенку, и остывая, пока мозг не принял еще всего этого и как исправить, что сделали эти неуклюжие боги. А вроде взрослые люди, а как дети. Богиня проводит по волосам, а потом тяжко вздыхает и посмотрит на Кощея, а потом на Анубиса. - Эту чашу, нужно засунуть куда подальше! Безрукие боги. - фыркнув, она словно зарычала, но это было только недовольство. Хотя рычать было прикольно, ведь с помощью этого можно было показать другим, какой ты злой и что сейчас угрожаешь, а не вот так, словами разбрасываться.
Сознание словно отключалось местами, не способное вынести такого яростного столкновения: внутренняя борьба самой сущности Чернобога, той тьмы, что всегда жила в нем, с непонятным, совершенно не доступным его понимаю чувством. Он был уязвим, испытывал сразу целую гамму чувств и тонул в них, захлебывался новыми ощущениями, волнами обрывающие любые зачатки привычных мысли. Словно клетка, они давили, сдавливали любые привычные порывы, а в груди появилось адское жжение, рвущее на части бога мести, испепеляющее все внутри. Понимание происходящего ничего не меняло – Кощей был в цепях чувств, закованный, жалкий, ни на что не способный, понимая все абсурдность своего поведения, не мог совладать с новым потоком эмоций так, как того хотелось бы. Может он бы и прорвался через эмоции, но всепоглощающее чувство вины сбивало с ног, отнимало воздух, силы, губы пересыхали, сердце колотилось в неприемлемом ритме. Стоило лишь глянуть на Афродиту, как многочисленные картинки с воспоминаниями врывались в сознание, заново терзая Чернобого, переполняя душу (внезапно появившуюся) кислым ощущением, тянущимся вниз к животу острым лезвием и выше к горлу, сжимая невидимой стальной рукой.
Чернобог тяжело дышал, задыхаясь порывали, где-то вдалеке ощущая рядом волка, но слишком далеко. Он знал, тот хочет снова к хозяину так же, как бог мести желал получить часть себя обратно. Отклики, если были сильными, прорывались все же, напоминая Чернобого о себе, давая ему сил хоть иногда думать как прежде, сосредотачивать сквозь боль. Для этого нужен был мощный толчок, сильная мотивация и, спасибо Анубису, он ее получил.
Бог смерти, нынче получивший волка, вызывал одно лишь отвращение. Он развращал силы Чернобога, пачкал неподобающим поведением, слишком мерзки не по теме, слишком грубым без причины. Вечно живущая в Кощее злость теперь материализовалась в Анубисе, но тот не умел ней орудовать, не мог контролировать и направлять, как это делал бог зла. Чернобог никогда не марался в своем гневе, делая из мести произведение искусства, чистое, красивое, без капли грязи. Изредка, слишком увлекаясь, он мог отступить от правил, но такие случаи были редким исключением. Анубис же был поглощен ненависть, мстил не зная почему, а это отвратительно и гадко. Уверен, волк внутри него бился в истерике и месть, которая так обуяла бога смерти, была желанием зверя вырваться, разорвать египетское божество, посмевшее так с ним обойтись.
В момент, когда Афродита оказалась в руках бог смерти, Чернобог уже не слышал его слов. Тот что-то вещал, но бог зла полыхнул яростью, так свойственной его характеру вне зависимости от способностей. Его тошнило от вида Анубиса, лапающего Афродиту, выворачивало, кололо, обижало (что, правда, обижало?). Чернобог возвел глаза к потолку, не зная чем он заслужил эту чертову пытку, но в следующее мгновение злость взяла свое и он кинулся на Анубису аккурат после пощечины блондинки. Руки вцепились в ворот бога и с силой отшвырнули в другую сторону, быстро догоняя, чтобы как следует заехать кулаком по наглой роже. Силы и склонностей у бога смерти было куда больше сейчас, но Кощею стало вдруг не важно, лишь отомстить этой скотине. Оказывается, мстительно тоже у него в крови. Пока Чернобог радостно подметил сие наблюдение что-то случилось, потому что его откинуло на метра два от двух других богов, хорошенько приложив о стену.
Благо, сознание не потерял, а то было бы совершенно фатально. Медленно поднимаясь при помощи нового лучшего друга – стены, Кощей снова ощутил давящую боль в груди, но в этот раз привычную, зато места не хватало. Он хотел было подумать, стоить ли кидаться на Анубиса заново, но знакомый рык внутри оповестил, плевать как повернется. Вырвать сердце, а потом разбираться.
Волк. С каким же наслаждением Чернобог ощутил себя в своей тарелке, ощущая знакомое тепло, рычание, глаза в миг потемнели, скользнули по Афродите и впились в Анубиса, полыхая неистовой ненавистью. В руках Кощея его способность была куда страшнее. Чернобог поднялся, разминая шею и надавливая себе на грудь.
- Хотя бы дышать могу. – буркнул Чернобог, прислушиваясь к странному дополнению внутри. Новое, непривычное рычание дополняло волка, рвалось вперед, диким скрежетом когтей распугивая окружающих. Кажется, шакал перекочевал к нему. Быстрый шальной взгляд уперся в Афродиту.
- Твои способности при тебе, как я погляжу. – знакомый холодок засквозил в голове, с привкусом жестокости. Судя по вернувшемуся румянцу и блеску в глазах, богиня получила все обратно. Значит – его взгляд медленно переместился к богу смерти – этот остался совсем без сил или, как минимум с силами Афро, что давало ему шанс выжить. Шакал, в компании волка, скалились, рвались, желали крови и Чернобог, с радостью спустил обоих: одного с цепи, второго просто натравил.
- Теперь ты получишь сполна, блохастый! – со всего размаху Кощей ударил Анубиса, тут же ощущая запах крови. Дальше все завертелось. Ни сожалений, ни сочувствия, ни переживаний. Чистая злость за его поступок, жажда мести и крови. Где-то захрустели кости, опять в нос ударил металлический запах, когда бог смерти рухнул на пол. Они успели разнести всю комнату, вокруг валялись ошметки мебели, перья подушек, кровь на полу. Кровавое побоище оставило отпечаток.
- Не вздумай сдохнуть! Я же и на том свете могу достать! – рыкнул Кощей, но внутри повисла вдруг тишина. Оба зверя остались довольными случившимся и теперь разглядывали друг друга. Его бросило в жар, потом в холод. Волк и шакал успешно принялись друг за друга с новой силой вырывая из бога зла жили, нервы, силы и остатки сознания. Веселая коммуналка внутри начинала драку, тем самым убивая Кощея. Последнее, что помнил Кощей, это как он обратился, с силой кидаясь в сторону Афродиты. Ощущение сомкнувшихся на ее шее лап, привкус ее сладкой крови, они уже заполняли сознание зоопарка внутри Чернобога, но потом все растворилось. Тишина.
Удар за ударом, рвотный комок, подступивший к горлу и готовый вырваться наружу. Содержимое желудка несколько раз перевернулось и наверно прожигало другие внутренние органы. Привкус собственной крови, такой инородный. Темп, выбранный другом, был животным, не то слишком быстрым, не то неистовым. Шакал и волк отлично поладили друг с другом вымещая злость на единственно приемлемым субъекте, это же так правильно, так логично. Стратегия выбрана, безусловно, гениальная. Ничего лишнего, четко направленные удары, сметая любые возможности обороны. Один концентрат, атака одна за другой. Никаких ошибок. Мужчина туго соображал, ему по большей части казалось, что все происходило не с ним, наблюдая как бы со стороны. Хруст ребер, ощущение рвущихся тканей легких. Дышать стало невыносимо больно. Почки, кажется, уже давно отбиты и блуждают в хаотичном направлении внутри тела бога. Из губ срываются редкие хрипы, пожалуй, единственные выдающие о каком-то функционировании организма. А внутри ничего. Пусто. Кровотечение толи внутреннее, толи уже наружное. Анубис не думал об этом, концентрируясь на ощущениях. На большее он просто уже был не способен. Бог чувствовал боль, одну всеохватывающую, парализующую. Один сплошной комок боли. Наверно, будучи в адекватном состоянии, египтянина бы поразил его болевой порог, который явно шагнул предела, даже вышел за все допустимые рамки. Все равно. Сердце, выбившись из колеи привычного ритма, пошло на износ, работая как бормашина. Удар за ним еще один, Кощея не остановить. Нужно ли? Бог смерти смирился со своей участью: «подставляя вторую щеку под удар». Силы медленно иссякают, держаться не за что, утопая в темноте. Мужчина не слышал последних слов, сказанных славянином, да если бы и слышал смысл их вряд ли бы дошел до него. Лужа крови под Анубисом показалось такой теплой, зрачки постепенно перестали реагировать на свет. Последний вздох, а ведь он даже не запомнил его. Иногда сидя у себя на веранде божество, задумывался, какой бы он представил свою смерть. Ответ был прост – явно не такой. Но да ладно…
***
Сначала вокруг было темно, хотя мужчина был твердо уверен, что глаза были открыты. Его окутал холод, пронзающий измученное тело, хотелось сжаться в комок в попытке сохранить оставшееся тепло. Хотелось спрятаться, заснуть, просто чтобы стало комфортно. Яркий свет вывел его из оцепенения, в котором тот провел несколько часов, а может минут. Время тогда растянулось, а после замирая и вовсе. Холод стал уступать теплу разливающемся по телу, восстанавливая его. Когда Анубис снова смог сфокусировать зрение, его взору предстала дивная знакомая картина красных барханов родного Египта. Караван остановился неподалеку от оазиса. Египтянин ощутил жажду, горло изрядно пересохло, и теперь было больно глотать. Словно по раскаленному песку, влага тут же испарялась. Делая несколько неуверенных шагов, словно проверяя на прочность кости ног, которые до недавнего времени были переломаны в 12-ти местах. Убедившись, что все в порядке, сын Осириса, рванул к воде, падая на колени перед самым ее истоком, запуская руки в воду, набирая немного и поднося губам. Первый глоток восстанавливает силы, второй – наполняет энергией, а третий – дает возможность продолжить свой путь. Поблагодарив путников, неизвестно правда за что, мужчина вздумал продолжить свой путь, даже четко представляя куда двигаться дальше. Что сказать, эту местность он знал отлично, когда-то в детстве оно было его личной игровой площадкой. Богу смерти мало чем приходилось довольствоваться, но он и не жаловался. Отвечая благодарностью на предоставленную игрушку. Продвигаясь вглубь пустыни, позади, послышался знакомый рык. Словно шакал соизволил вернуться и оповестил об этом своего хозяина. Вот только тот меньше всего сейчас хотел видеть это озлобленное существо, которое, кажется и привело его сюда. Звук приближался и уже совсем рядом хищник клацнул зубами, прикусывая ткань штанины бога смерти. Он дергал, вертел головой, оттаскивал назад. Лишившись точки опоры, Анубис упал в песок. Однако, даже ничего не почувствовал, кроме гулкого удара. Шакал рычал, тащил мужчину в сторону непонятной и неизвестно откуда взявшийся двери. Ну откуда взяться двери посреди пустыни? Аллё люди, вы адекватны? Все это, по меньшей мере, выглядело странным. И что-что, а туда жнец уж явно не собирался. Но видимо у шакала на этот счет было совсем другое мнение. Он с силой дернул и Анубис провалился вовнутрь двери. И снова темно. Холод вновь завладел телом жнеца…
***
Глаза открыть было трудно, веки были настолько тяжелыми, что без усилий сделать это было практически невозможно. Тело ныло, а в ушах стоял необъяснимый звон. Осознание реальности последовало несколько минутами позднее, когда Анубис все же пришел в сознание. Воспоминания о произошедшем ворвались бесцеремонно в голову, срывая с губ очередной хрип. Вокруг мельтешили два знакомых бога: Афродита и Чернобог или же как-то так. А может Гера и Сет. Что-то с именами как-то совсем не заладилось. Окинув взглядом комнату он не увидел ни одного кровавого пятнышка, ни одной разбитой вазы или хоть какой-то разрухи. Сам же бог тоже явно был цел, разве что внутренняя сущность теперь не сидела в темном углу закованная в ошейник. А тихо лежала свернувшись в клубок у ног хозяина, ткнувшись носом в мужское колено, ластясь. Это было так не похоже на шакала, что невольно закрадывалась мысль о возможной подмене или подвохе.
В отключке мужчина пробыл где-то около часа, как гласили настенные часы. Или же не в отключке? Но то что он очнулся позже всех было очевидным. Судя по обеспокоенным лицам друзей, что-то здесь успело еще произойти. Увы, свидетелем этого шакал не стал.
- Что черт возьми здесь происходит? – голос слишком сиплый, глухой. Вставать Анубис не спешил, мало ли. Состояние оставалось желать лучшего, причиной всего жуткая головная боль, поэтому повелитель дуата решил не рисковать.
Отредактировано Anubis (15.10.13 17:21)
Сейчас ситуация превосходила все грани разумного. Афродита уже не знала что делать, когда поняла, что сейчас случилось. Ей показалось, что она находится на войне, и эта война была такой разрушительной, какой нигде еще не была. Богиня любви, заполучившая свои силы обратно, теперь не должна была переживать ни за что, но как она могла пропустить мимо себя то, что стало с Чернобогом, как только он заполучил в себя сразу двух животных. Она представляла, что это такое, когда два зверя, которые ни разу не существовали рядом, не были вместе, теперь, соединились воедино. Его разрывало, и от этого становилось страшно и боязно за него, не за себя. Они разрывали его изнутри, рвали на части одно тело, и Афродита даже представить себе не могла, какая это мука, какая это боль, когда внутри тебя, две псины, сцепившиеся друг с другом, и не желающие делить тело с тем или иным. Афродита осмотрелась, находя глазами Анубиса. Он был словно смертный. Неужели его покинули силы, неужели ему чаша не оставила даже капли того, что должна была отдать? Боже, этот бог Супай, уже бесил, его чаша, это словно нечисть, большая, и непобедимая, с каждым разом, придумывала все новые и новые напасти, и Афродита принимала в них конкретное участие. Сердце сжалось и богиня делает легкий рывок вперед, но не успевает оказаться рядом с Анубисом, чтобы помочь ему, чтобы по возможности приподнять, для того, чтобы Чернобог не тронул мужчину, ведь теперь, Анубис стал смертным, и Чернобог может запросто его убить. Кощей рванул на бога смерти и стал рвать его словно на части. Афродита дернулась в сторону стенки, и уперлась в нее спиной. Она представляла, что сделает Чернобог с ней, стоит только ему окинуть взглядом богиню. Нет, она лезть в это не сможет, и не будет. Не из-за страха, а из-за шока, с которым она столкнулась. Ведь Кощей так быстро спустил с цепи двух животных, и дал им волю, что не стоило ей рваться в бой, она все равно проиграла бы эту битву, ведь в ней нет такой силы, нет того, что есть сейчас у бога мести. Жаль было только то, что бедный Анубис, не по собственной воле, словно мячик для щенка, отбрасывался на достаточное расстояние, и она ничем не могла ему помочь. Ничем не смогла бы помочь, правда. Голова была забита различными мыслями, богиня старалась не смотреть на то, что происходит, забившись в угол, словно котенок, не имеющий возможности быстро куда-то сбежать. Она закрыла глаза и сжала зубы, слыша только треск и хруст костей, тела видимо живого существа, смертного, а именно, Анубиса. Боже, как ей было противно все это, как было противно то, что делала чаша и к сожалению, она ничем не могла помочь, ничем не могла изменить ситуацию, оставаясь без движения все это время. Часто дыхание и сильное биение сердца. Она открыла глаза только тогда, когда шум стих, и в комнате стоял лишь рык, шум от него, того смертоносного оружия, которое было сейчас хуже всего на свете. Богиня оборачивается, смотрит голубыми глазами в сторону тела Анубиса. Он мертв? Мертв. Кажется да. Он убил его. Нет, этого не могло произойти, неужели чаша ничего не собирается сделать? Об этом долго думать не пришлось, Чернобог и на нее переключился. Он резко рванул в сторону богини, превращаясь в нечто страшное, не то, что было ранее. Этот серый волк, уже не был таким как прежде, она был словно два в одном, и заключал в себе всю месть, все желание, ненавидеть, которое было только внутри бога Анубиса, когда-то. Как только такое могло произойти? Как он мог убить бога, не удержал псов, или специально выпустил наружу. Что же, была ни была. Афро все же хочется жить. Она хватает стул рядом стоящий, который сделан, видимо из дуба и покрашен темно коричневой краской, размахивается, и как только существо, только издали напоминавшее волка, ранее знакомого приблизилось к ней, то Афро не думая ударяет стулом по хребту животного, вскрикивая сама от неожиданности содеянного. Существо, некогда кидающееся на нее, и пытающееся разорвать, падает на пол. Только после пары минут, Афродита понимает, что на руке ее остается огромный шрам, через который сочится кровь. Тело животного лежит на полу, а Афродита без сил, падает рядом, облокачиваясь на стенку, которая всегда была позади и не давала никакого шанса на отступ. Как же она снова устала от всего этого, ведь стоило только глянуть на кровь, по всему полу, медленно растекающуюся, и ползущую в сторону куда-то, Афродита закрыла глаза и задышала. Спокойно, тихо, уверенно, и кажется что ничего этого всего не было. Дыхание участилось, и только через минут двадцать, Афродита открыла глаза и обнаружила что все вокруг точно так же, как и было пару минут назад. Казалось, что ничего не было, ни разборок, ни смерти, все, так же как и всегда. Богиня любви выдохнула, и осмотрелась. Все тело ныло, а рука, на которой была буквально недавно рана, уже зажила. Черт бы побрал эту чашу, что только она не вытворяла после того, как Афродита и Анубис один раз ее испытали. Выдохнув и проведя себе по волосам. Посмотрев вперед, Афродита заметила Кощея. Кажется из всех этих зверей, женщина проснулась первая, и теперь, ей хотелось знать, стало ли все на места, или продолжало быть как того хотела чаша. И где вообще это чудовище? Сразу захотелось ее уничтожить, но зная что может случиться, то Афродита пока передумала, ожидая того момента, пока очнуться все, и они вместе решат, что было, и что произошло. - Это просто черт знает что... Нельзя так всегда... Нельзя трогать эту чертову чашу... Зевс всемогущий... Чтобы она сгинула ко всем чертям. - выдохнув, Афро расслабилась и посмотрела вперед.
Боль. Она одной гигантской волной накрывала тело бога месте, пронзала его, впиваясь сотнями иголок в любую, более-менее живую, часть организма. Не хотелось даже двигаться, потому что каждое движение доставляло боль, сыпалось солью на раны, оставленные дракой волка и шакала. Голова гудела, в горле был ком, а в груди все еще пекло от побывавших там сил Афродиты, совсем не способных выжить в той темной среде. Казалось, внутри было кровотечение или это остаточное ощущение от случившегося.
Воспоминания обрушились, с новой силой заставляя болеть голову. Кощей тихо застонал, слыша, как медленно возвращается сознание и скоро придется открыть глаза. Он лежал на полу, чувствовал спиной холод мрамора в комнате Афродиты и категорически отказывался раскрывать глаза. Анубис – это пол беды. Чернобог ни секунды не жалел о содеянном, осознанно спуская на бога смерти «всех собак». Буквально. Остальное же произошло по инерции, когда волк и шакал занялись друг другом. Успел ли бог зла остановить их, или его ждала окровавленная картина под боком в исполнении богини любви. На нее он тоже злился, кстати, но не до такой степени. Анубис ввел его в бешенство, ярость, злость, подпитывая эти, и без того сильные чувства, каждую минуту.
- Ммммм.... , - как после пьянки промычал Кощей и уронил обе ладони себе на лицо. Пытаясь стереть отголоски боги, провел руками по лицу, собираясь с силами и медленно открывая глаза. Потолок комнаты встретил бога мести яркой болезной, пожалуй, слишком яркой от чего бог сощурился, инстинктивно отворачивая голову в бок. Никаких других движений он не планировал, но как только Кощей отвернулся от потолка, взглядом поймал Афродиту. Живую, целую, невредимую. Волна отошла от горла, перестав терзать бога. Все таки, убей он ее, то совсем не обрадовался бы такому исходу. Одна хорошая новость уже есть. Обеспокоенный лишь на секунду взгляд скользнул по Афродите, ощупывая на предмет повреждений, но убедившись в целостности гречанки, успокоился.Богиня сидела в углу, как испуганный котенок, а вокруг ошметки большого и тяжелого, как сколько помнил Кощей, стула. Нормальный такой котенок.
- Стул... – протянул Чернобог, перекатываясь на бок и прикладывая руку в позвоночнику. – Точно. – Стул объяснял странную пронзающую боль в спине. Валяться по полу не нравилось категорически. Больше привлекала мягкая кровать или даже кушетка. Тем более, последние уже были целыми и невредимыми. Чернобог издал недовольное рычание, поднимаясь и садясь спиной к стене с глубоким вдохом. Волк внутри потягивался, разминался и устало наслаждался содеянной местью, а теперь еще и свободой.
Бог мести хмуро посмотрел на Афродиту, а потом перевел взгляд на бога смерти. Точнее то, что от него осталось. Анубис распластался своими смертными телесами полу, но никакой крови вокруг больше не было, наоборот, зеленоватый оттенок лица постепенно уступал место обычно бледности и неуместному румянцу. Видать, шакал от радости перестарался и загнал кровь слишком быстро, окрашивая щеки хозяина в неприличный розовый оттенок.
Хотелось встать, он даже немного приподнялся, опираясь о стену, но тело предательски не слушалось, требовало сна и немедленного отдыха. Зато язвить силы всегда найдутся:
- Вы сами вытащили ее. – окидывая недобрым взглядом богиню, Кощей поморщился, чувствуя острый угол боли где-то....везде. – Слышал, путешествие было увлекательным! – на последнем слова бог мести перевел взгляд к Анубису. Бог смерти начал дышать, веки дрожали в попытке открыться, а судя по выражению лица, переживал он ощущения не лучше волка. Так ему и надо. Еще бы добавил, не жалея последних сил. Выдох. Он уперся затылком в стену и посмотрел в потолок. Даже сиплый голос бог смерти до сих пор бесил.
- А сам то как думаешь?! – покосившись на очнувшегося бога, неотрывно следил за ним. Анубис определенно был не в духе, а это такая скотина, что еще раз помрет, но сдачи даст. Вот и следил за ним. – Ты сдох моими стараниями. – насмешка скользнула по губам и в хриплом голосе. – Жаль, что очнулся. Мне как раз снилось, как буду утешать Мерет. – оскалившись подобием усмешки, явно похотливой, потер рукой шею, снова делая вдох. Дышалось все еще трудно.
Анубис хотел было прорычать, но не стал тратить свое время. Слушать тот шлак, что ссыпался из уст его бывшего лучшего друга – не хотелось. Учитывая тот факт, что живое воображение уже нарисовало красочную картину с детальными подробностями этого самого «ублажения», даже думать о таком было противно. Чтобы эта тварь, именуемая себя Чернобогом или что еще проще Кощеем, лапала его богиню. Вот уж увольте. Он не станет на это смотреть, более чем. Заранее пресекая любую возможность о реализации намеченного славянином, общение с которым не то что бы продолжать не хотелось, вообще противно было. С трудом встав, все же состояние лучше не становилось, видимо путешествие «туда и обратно на тот свет», не проходили бесследно даже для богов, чья смерть чисто физически была невозможна. Чертыхнувшись про себя и навсегда зарекаясь еще когда-либо использовать услуги турфирмы «Кощеснос», именно. Оскорблять, коверкать все его клички, засунуть грязную, половую тряпку в этот похабный рот славянина – пожалуй, самые безобидные желания, посещающие изрядно просветлевшую после реинкарнации голову шакала. Подходя к нему практически в притык, буквально испепеляя его взглядом, Анубис прорычал, едва сдерживаясь чтобы не плюнуть ему в лицо. – Я не спал с твоей женщиной. Более чем, я не знал, что ты с ней. Поэтому, в следующий раз - думай, если у тебя, конечно, остался хоть какой-то намек на наличие мозгов, прежде чем бить. И отправлять на тот свет. А теперь, - с силой размахнулся и остановил кулак возле его носа, тут же опуская. – Я не стану уподобляться тебе. – с этими словами бог смерти окинул печальным взглядом Афродиту, словно извиняясь за тот балаган что они устроили. Однако, за то, что ей пришлось пережить – мало было извинений и уж он точно не станет извиняться, потому что его вина была здесь лишь отчасти, все остальное – пусть сами расхлебывают. Это их недомолвки, их отношения – пусть разбираются, выясняют, как хотят. А шакала в это не втягивают. Ему хватило сполна. Продолжения или повтора не нужно. Более того, он наверно ближайшие лет 40 – будет испытывать явное отвращение ко всей этой парочке. К Чернобогу уж точно. Тогда, когда он лежал еще на полу и едва продирал глаза, уже тогда, он понимал что ничего не будет как и прежде. Больше ничего. Дружба – дала трещину, которую пустыми извинениями не скрепить, доверие – не восстановить. Вот он тот момент, когда все столетия соперничества канули в лету. Игра окончена, я умываю руки – хотелось заорать им, но вместо этого сухое – адье, испаряясь в воздухе, оставляя на их усмотрение и их проблемы и чашу. Бога смерти уже ничего не волновало.
Отредактировано Anubis (20.10.13 00:42)
Афродита была в растерянности, она не знала, что сейчас делать, какие чувства должны были ее посетить, и что выдать подсознание. Возможно тот самый поход Анубиса и богини в джунгли? Боже, сразу же по телу пробежали мурашки. Да, хорошо еще, что чаша не сделала с ними то же самое, что и ранее, с богиней и богом смерти, иначе, пережить все это снова, было бы самоубийством. Афродита бы сразу же покончила с собой и даже не подумала что-то вернуть обратно. Эту дурацкую чашу, надо было каким-то образом уничтожить, и не дать ей изменить реальность, не дать ей поменять что-то в жизни. Но ведь это, кажется было невозможным? Афродита вздохнула и провела себе по глазам. Потом посмотрела вперед и увидела Чернобога. Да, он кажется, запомнил этот дубовый стул, который быстрым движением богини оказался у него на голове, разбитый в дребизги. Как так можно было отходить бога мести, чтобы тот упал без сознания, потеряв какой-либо интерес к тому, чтобы укусить или поранить Афродиту еще больше. Богиня любви немного дернулась, даже как-то странно для себя, когда тело бога мести начало двигаться рядом с ней. Он смотрит по сторонам, потом в сторону Анубиса. Туда же смотрит и Афродита, а потом резко оборачивается к Чернобогу, смотря за каждым его движением. Он так медленно приподнимается и говорит это слово. Стул, да, вот именно. Он хорошенько прогрел его голову и не только, но и хребет. Слава богу, что богиня не переломала волку кости. Хотя, что говорить, чаша бы вернула все на место, единственное, что осталось бы у него на все века, это то, что тело все болело еще сильнее, чем сейчас, когда бог мести пытался сохранить себя же, поднимаясь и начиная язвить. - Я не была виновата в том, что ты кинулся на меня. - ядовито отвечает забившаяся в угол Афродита и вздыхает. Она и вправду не была во всем этом виновата, это все шакал и волк, слишком сильно разгулялись, а этого нельзя было пропустить мимо или оставить без внимания. Выдохнув, богиня приподнимается на свои две ноги, и поправляет покрывало, которое обвязала вокруг себя. А вообще, ее не слишком воодушевляла эта ситуация. Нужно было как-нибудь все это решить. Но пока что, подходящего варианта не было, и кажется, при этом, после слов Чернобога, они с Анубисом начали выяснять отношения. Да сколько можно? И кого они делят? Чернобог говорит о Мерет. Кажется, Афродита ее знает, они не знакомы лично, но слышала об этой богине достаточно. И туда успел сунуть свой мокрый нос этот волчара. Уха лишится, если вдруг Афродита узнает, что между ними было, вот честное слово, кастрирует, не смотря ни на что, даже если будет реветь в этот момент. Убьет всех, превратиться в чудовище и станет добивать бедного Кощея, чем только возможно. Минутная ненависть быстро испарилась, когда Афродита уловила всю суть. Чернобог снова решил задеть своими рассказами и словами, но уже только не ее лично, а Анубиса, который среагировал тут же. До чего вспыльчивый, а хотя, чему Афродита удивляется. Сама только что пыталась зажарить Кощея на шампуре и отдать на съедение другим волкам. Ммм, идеальная месть. Надо было запомнить или где-то записать. Богиня любви вздыхает и смотрит на Анубиса, при этом ловя его такой невинный взгляд. Фыркает и отводит в сторону лицо, вместе с глазами, смотря вперед себя, и стараясь отыскать в предметах интерьера, что-то родное и успокаивающее. Да, внутри Афродиты бы не усидел ни один зверь, отданный Анубисом или Чернобогом, хотя волк Кощея бы сразу разобрался с телом богини, он наверняка накопил для нее достаточно всякого жестокого, потому как Афро сумела один раз поразить холодное сердце Кощея и оставить его при себе, пусть закрепив и не так надежно. Но кто сейчас будет говорить о надежности. Анубис попрощался и ушел. О да, это в стиле мужчин, они постоянно уходят, даже не разбираясь, но жаловаться не приходится, Афродита сразу же припоминает себя. Она тоже уходила, тоже покидала Чернобога, считая, что так будет намного лучше. Для Анубиса и Чернобога, настал конец их веселой и забавной дружбы. Так ли это, или только домыслы? Афродита при этом не стала заморачиваться, и посмотрела в сторону Кощея, когда тот стоял почти рядом с ней. - Как утешать Мерет? - переспрашивает Афродита, уже находясь с ним наедине. Она бы добавила, но решила, что с Кощея на сегодня хватит, ведь стул был первым и последним, что полетело сегодня в него. Выдохнув, богиня прошла и взяла для себя вещи, переодевшись. Афродита взяла тряпку, и намочила ее прохладной водой. Пусть для богов, то, что сотворил Анубис всего лишь на пару часов ранение, но, тем не менее, кровь не приятное зрелище, и допустить ее распространения здесь, Афродита не могла. Она подошла к Кощею, и провела по его губе, и переносице, не смотря при этом в глаза богу. Не хотела сейчас. Не только из-за упоминания о Мерет, или как ее там, но и по другим, совсем странным, и не виданным причинам. Или просто так решила, что не станет смотреть.
Подумать только, какая нежная душевная организация у бога смерти. Да и нервишки пошаливают. Он же только предположил, а на него уже летел Анубис с кулаками, криками воплям, почти пясками. Чернобог даже глаза не успел закатить, как кулак бывшего друга врезался ему в нос и освятил кровавым вкусом все во рту, застивив темного бога небрежно скривиться. Нет, Кощей ждал всплеска эмоций, но никак не предполагал, что после смерти можно так резво вскакивать, размахивать кулаками, извергаться гневом и переноситься. Не факт, что тот вообще успешно куда-то переместился, но все таки чаша вернула Анубиса на место, а значит сил у того было, как после обмена, чего не скажешь о Кощее. Последнему досталось особенно красочно: сначала способности Афродиты, выжгли внутри все и теперь было ощущение огромной зияющей раны с ожогами крайней степени, а шакал в компании волка еще и переворот устроили. Было ощущение корабля после шторма и тело хоть и приводило себя в порядок божественными потугами, но происходило все чертовски медленно.
Даже синяк от удара отказывался заживать привычно быстро и только окрашивал скулу в приятный оттенок сине-красного. А ведь он только подняться успел, так опять завалился, стремительно съехав по стене прямо в мягкое кресло после встречи с пылкостью бога смерти.
- Придурок! – кинул ему в след бог мести и зажал рукой кровоточащий нос. Вот эта манера сваливать по любому поводу особенно бесила Чернобога в Анубисе и от мысли, что больше наглая физиономия египтянина не замаячит на горизонте, становилось как-то теплее. Вообще, ему тут досталось больше всех и все это приключение никак не грозило вписать в список историй, начинающихся с фразы: «А помнишь, когда...». Скорее хотелось забыть весь этот кошмар, обернуться волком и забраться в самый темный и прохладный угол, предварительно нахлеставшись текилы или коньяка. План быстро созрел в голове бога мести и он надеялся, что силенок хватит на перемещение, а то злое выражение лица Афродиты не воодушевляло, а что-то менять в нем сил не было, к тому же, не в правилах Кощея объясняться. На ее вопрос он только поднял уставший взгляд и поморщил нос, как это делал только он, переняв волчью привычку на это жест, если что-то не нравилось. Голова болела, скула ныла, спина напоминала орех после удара молотка, а все тело ломило и, кажется, кидало из жара в холод, потом обратно. Отходняк планировался еще тот, а прибывать в таком виде при ком-то он не намерен, пусть даже если эта чаша его убьет. Все таки, артефакты могли убивать богов, а судя по своему состоянию, бог мести мог с уверенностью описать чувство живого сущетва в близ смертного часа. Радовало, что за ним не Анубис явится.
Кощей откинул голову на спинку кресла, когда Афродита вышла одеваться, делая глубокий вдох и собирая силы, но стоило снова распахнуть глаза, как появилась богиня. Уже одетая, все еще недовольная, но с чем-то в руке. Задушить его решила? Ой. – Что ты...? – от неожиданности бог мести дернулся назад, но только уперся в кресло и непонимающе посмотрел на богиню исподлобья. В жизни ему приходилось и пытки переносить и развлекаться прочими методами, но как-то холодный компресс ему ни разу за всю жизнь не делали. Слова хотели вырваться, он даже рот раскрыл, но выдохнул и заткнулся, не сумев поймать взгляд богини.
- Я могу и сам так сделать. – буркнул Чернобог, вспоминая о наличии своих способностей наконец, но оборвался, все так же тихо произнося слова. – Как оно, с шакалом внутри? – пытаясь ее разговорить и из-за интереса поинтересовался Чернобог, пока богиня по прежнему не желала смотреть на него.
– Спасибо. – прохрипел волк, поймав ее руку с холодной тканью и накрыв своей ладонь. Вот уж редкость, но бывает. Ей тоже не слабо досталось, учитывая последнюю выходку Чернобога, но не ругается, не гонит, наоборот... Что за женщина! Почему она такая добрая с ним всегда? Пожалуй, ответ бог мести знал, но не напоминал себе слишком часто.
- Пожалуй, мне стоит тоже убраться. – недовольство богини было очевидным и Чернобог никак не хотел сейчас делать ей еще хуже, а значит лучше удалить свою персону с поля зрения. К тому же, у него был план, если помнится. А вообще, очень хотелось лечь и поспать.
Как можно было оставить его так? Просто взять и оставить, ничего не делая, и даже выгнав. Ведь Афродита по идее, была слишком сильно зла на него, зла и на Анубиса, что он не осмотрительно делился тем, чем не следовало бы, и не только за это. Она проклинала эту чашу, уже давно наступавшую на горло. Стоило о ней позабыть, как она снова взялась за свое, и теперь уже привлекла сюда, в эту историю, еще и Кощея. Ну, вот к чему ему было знать об этом, с чего вдруг было по случайности пусть, но разбивать ее. Боже, если бы этого не было, если бы никто не знал, как действует эта чаша... Что бы было тогда? Хотя, что это, пусть лучше хоть кто-то знает, что может сотворить это чудовище даже с богами, не говоря уж и о том, что она может предпринять, будь на их месте человек. Что бы тогда стало с бедным сердцем смертного? он не выдержал бы даже и половины того, что пришлось пережить Анубису, Чернобогу и уже потом Афродите. Она никогда бы не хотела больше оказаться в плену шакала, никогда бы не приняла его на себя. Он разрывал ее, он рвал изнутри, делал, больно заставляя выплескивать ради успокоения, слишком огромные клоки ненависти, хранящиеся так далеко в уголках сознания Афродиты. Нет, богиня любви никогда не жалела, что имеет такие способности, она не думала что это плохо, и даже тогда, когда овладела шакалом всего на пару минут, не пожалела что у нее такие безобидные вещи, она не ощущала тогда больше той чистоты, того спокойствия, и казалось, что еще немного и она умрет только от боли, только от стресса, который пронзил ее тело, не желая принимать в себе шакала, то инородное тело, проникшее в нее. Выдохнув, Афродита провела снова по щеке Чернобога. Она говорит что сам мог сделать бы то, что делает Афродита, но ему кажется приятно, не смотря ни на что, как она переживает, как снова заботится о нем. Понимает, он натерпелся еще больше чем она, в нем было сразу три силы, и они все оставили в нем слишком огромный след внутри. Хватит думать только о себе, стоит и о других задуматься, а в данный момент, это был Кощей. Рука его покрывает руку Афродиты, и она смотрит на все это с неподдельным интересом, что же будет дальше. Вздыхая, и слушая его слова, она немного улыбается. Что же, можно и ответить, почему нет. - Ты и сам почувствовал все это на себе... Это ужасно, ты словно в темнице и ничего не можешь сделать, ничего не можешь предпринять... Он рвался, вырывался. Он не такой как ты, как твой волк... - смотрит в глаза. Теперь уже открыто. Разговор начался, и прекращать его не было никакого смысла. Но после того, что сказала Афродита, между ними снова наступила тишина. Богиня любви, просто продолжала водить по его лицу тряпочкой, или если можно так сказать, полотенцем, уже немного согретым ее рукой, по тем местам, где проявлялись синяки. Ей не хотелось бы его отпускать, не хотелось бы, чтобы он сейчас уходил. Зачем? К чему все это? Ну, раз пришел, останься. Нет, он снова говорит об уходе. Что же, удерживать, возможно, нет смысла, он все равно может сделать так, как захочет сам, если решит вдруг, что делать тут с ней больше нечего. Афродита только лишь вздыхает, набирая по больше воздуха в собственные легкие, которые переполнившись, начинают сильно и жутко болеть. Да, не передать то ощущение, когда внутри был такой зверь как шакал, и он дышал даже по-иному совсем. Не так размеренно, не так спокойно как Афродита обычно дышала. Вот все внутри и болело, и как бы Афродите хотелось показать все это Кощею, чтобы он остался, она успокоила себя тем, что в любой момент сможет, если что его найти и провести с ним пару дней. Сколько они уже не встречались? Не так долго? Но Афро хотелось быть рядом с ним, быть близко, обнимать и заботиться, пусть иногда ему это не нравилось. Хотя, как могло, не нравится то, что за тобой всегда стоит та, кто поможет и если что, обнимет и утешит. - Как ты хочешь. - проговаривает Афродита, и смотрит в его глаза. - Решай сам, как тебе будет удобно. - она не сказала, что ей он мешать уж точно не будет, не сказала что хочет чтобы он остался. Почему? Возможно, на то были какие-то причины, но они пока не известны.
Слова. Голос. Движения. Все раздражало. Даже невесомые колебания воздуха отзывались болью в голове и кололи тело изнутри. Он был измотан, потрепан, вымучен, почти доведен до бессознательного состояния этими битвами двух животных в себе. Шакал был совершенно иным, это правда, зверь рвался, постоянно тянул цепь и в том месте остались глубокие раны даже у бога мести, медленно затягивающиеся сейчас.
- Не хочу с тобой и минуты оставаться. – не говорит, шипит из-за недостатка сил, поднимая тяжелый взгляд на богиню. Кощей отлично помнит рассказ Анубиса, его поведение, наглость и задумываться над правильностью и праведностью своих и его действий совершенно не хотелось.
- Мне удобно подальше от тебя. И от Анубиса. – Ни женщины, ни друга, ни полноценных божественных сил. Вечер удался, ничего не скажешь. Идя сегодня к богу смерти в гости, Кощей планировал несколько иной расклад, однако, если уж судьба так решила... Окинув комнату зеленым взглядом, Чернобог закрыл глаза, а когда снова раскрыл, то был уже у себя дома в гостиной на мягком диване, тут же заваливаясь в горизонтальное положение.
Морфей быстро прибрал к рукам бога зла и тот уснул, даже не успев добраться до бара со спиртным, погружаясь все глубже и глубже в сновидения. Проспал он почти сутки прежде чем проснулся и смог подняться на свои две, ощущая как тело затекло, но функционирует отлично. Не осталось и следа от прошлых ран, только яркие вспоминания, вспышками прорезающие память бога.
/ Закрыт /
Вы здесь » HEATHENDOM: WORLD OF THE GODS » Завершенные эпизоды » Cherchez la femme [25.07.2070]
