Шли годы, десятилетия, века.. а ничего не менялось. Они все так же оставались забытыми богами, чьи имена остались в учебниках для средних классов, чьи истории стали называть мифами и додумывать ним нелепые присказки. Нет, что-то изменилось, безусловно. Где-то там, за океаном,  народ понял, что помимо зверей из скандинавского и египетского пантеона могли существовать и греки. Понял и унес с собой в могилы под развалинами Европы. Его родной Европы, где только бог войны мог топтать человеческие жизни своими грубыми сапогами и орошать поля кровью. А он тут, скованный приказом Зевса, каменеет от бездействия, но все еще не может нарушить запрет отца. Бог войны выжидает, строя и перестраивая свои гениальные полководческие планы, ищет союзников, поддержку от любого божества, способного внести свою лепту в борьбу за их исконные земли. Строжайшей тайной держит Арес имена тех, кто легко примет его сторону, едва подвернется возможность. Но есть и те, с кем он ни разу не говорил на эту тему. Словно это табу.
Появившись в аккурат на пороге пентхауса матери, резиденции Царицы Богов, Арес хмуро огляделся и не встретив ни одной живой души, тяжелой военной поступью зашагал по квартире, повинуясь зову крови, к Гере.
Он остановился, едва услышал материнский голос. Владычица Олимпа сидела в плетеном кресле так же величественно и изящно, как на своем троне. Обида за мать отразилась на лице грозного бога в виде глубокой морщины на переносице. Не ускользнули от него и изменения в облике Геры. Но любящий сын, даже если он и бог войны, не смел бы даже намекнуть на едва заметный изъян в виде седины в волосах любимой матери.
Бог сделал еще несколько шагов и беспрекословно опустился в кресло подле матери. Его взгляд упал на бокал вина в руках богини брака. Горло стянуло жаждой и Арес налил и себе ароматного.
- Я не ношу часы, мама. - Ох, ну могла бы она уже примериться с его недостатками. Но мать есть мать, бессмертные родители воспитывают своих детей веками. А дети послушно внемлют им. Так делал и Арес, потому что Гера была первой женщиной, которою он действительно полюбил. Она и была долгое время единственной, которая приняла свое дитя таким, каков он есть. - Ты отлично выглядишь. Местный климат тебе на пользу. Ты хотела поговорить о чем-то?
Он никогда не умел выражать свои чувства. Был излишне резок и прямолинеен даже с теми, кто этого не заслуживал. Но за всей сухостью его фраз, в уголках губ и глубине глаз можно было различить теплые нотки.

Все было так постановочно. Точнее, так чувствовал себя Арес, будто он участвует в каком-то спектакле, играя слепую роль и не зная сценария. Он не знал, какого вообще явился сюда, не знал, чего от него хочет мать. Она словно даже не была здесь, устремив взгляд на горизонт, пронизанный кое где небоскребами. Бог войны безучастно проследил за ее взглядом, покорно выжидая, когда Гера покончит со вступлением и перейдет к делу. Ведь он явно не просто так здесь, оторванный от своих дел, коих у бога войны даже в мирное время превеликое множество. Он здесь и он ждет, так не в его стиле. Будь на месте матери Зевс, Арес уже давно бы отбивал ногой нетерпеливый ритм или барабанил пальцами по рукояти меча. Хотя, неудачный пример, последние пару тысячелетий от папочки не дождешься разговоров по делу.
Перенимая растянутую речь матери, до Ареса не сразу дошло, какие оборотны начал принимать их семейный разговор. Вопросительно вскинув бровь, как реакция на его имя, бог войны очень медленно кивнул. Нашла мать, кого за ностальгические ниточки дергать, лучше бы отцу мозг промыла. Он, Арес, вообще единственный в пантеоне, кто в курсе всех событий и всегда готов кинуть все свои войска и идти перед ними в любой момент. О, да, он еще помнит о Греции.
- Там война. - Арес никогда не ходил вокруг да около. Никто не может сказать, в кого он пошел таким талантом. Бог войны явно выбивался из своей семейки тем, что всегда говорил прямо, что думал и не плел никаких интриг. - Земля пуста, едва ли в Европе уцелел хоть какой-нибудь городок. Сплошное месиво руин, поросших дикой растительностью. Уже нет той прекрасной Греции, нам некуда возвращаться. Ты хочешь посмотреть на это своими глазами? Я могу устроить, но это будет лишь одно место, куда мы переместимся и откуда исчезнем, оставаться и разгуливать там - опасно для богов.
Он нахмурился и сделал большой глоток вина, совершенно не беспокоившись о том, что не распробовал напиток. Отправиться в Грецию довольно легко, остаться незамеченным - практически невозможно. В божественной голове закрутился не менее божественный план. Так Арес делал всегда, отправляясь на родину, так можно поступить и сейчас, раз матери в голову ударила ностальгия. Он может связаться с Эридой, чтоб она отвлекла воюющие стороны конфликтом. Уж сколько раз так делала, а все еще никто значения не придал. Копаются в священной земле греков, бессмертные солдатики. Он аж фыркнул, представив себе эту картину.
- Куда нужно тебе? Олимп, какой-то храм? Предупреждаю, мы можем не застать то, что так жаждешь ты увидеть. - Арес с толикой грусти усмехнулся и поставил бокал на столик. - Слишком поздно, всем лучше остаться здесь.

Арес вздохнул, он поднял тяжелые брови, с сомнением взглянув на мать. Ему было сложно понять, что так тянет Геру покинуть спокойную и очищенную Америку и непременно навестить храм. Юности ли, красоты ли – все уже разбито в дребезги. Проще построить что-то здесь, сделать из Статуи Свободы место поломничества или вообще забыть об этом. Пережитки древности, так считал Арес, с грустью наблюдая за рвением родственников отбабахать себе храм по-выше да по-краше. Ему, богу войны, было давно плевать, за пару тычячилетий он привык к забвению и понял, что никакие каменные дома не способны удержать величие богов. Все дело в людях, а люди, они, знаете ли, всегда вас найдут и усластят не только на жервенном алтаре, но и в ближайшей подворотне. 
Но, Арес  не до конца вник в слова матери. Услыхав про какой-то источник, бог войны сдвинул брови, стараясь отыскать в памяти какие-то упоминания и подсказки. Едва ли что-то разумное успело прийти в его голову, как мать коснулась его. Ох уж эти ее перепады настроения. Очень редко когда бог войны мог предугадать их и подстроиться, а сегодня все еще более стихийно. От неожиданности он напрягся, но нежность рук богини тут же сняло напряжение Ареса. Он вспомнил те далекие годы, когда они бывали с Герой часто наедине. Никто не видел богиню брака такой нежной матерью, как он, и никто не видел Ареса таким послушным и мирным, как Гера. Вот этот момент близости сына и матери, но такой короткий, разрушенный холодным отстранением богини. А Аресу так давно не хватало это, что он даже обиделся и откинулся в кресле, перемещая свой взор на панараму Нью-Йорка с высоты птичьего полета.
- Ты хочешь подробностей? За эти года война богов унесла столько жизней, разрушила столько городов, что не снилось всем прошедшим войнам вместе взятым. Поспорю, что Адольф от зависти перевернулся в своем гробу.. если, конечно, он у него есть. Египтяне двинулись на север, естественно, что наша земля стала у них на пути. Они как песчаная буря, захватили все, но когда она стихла, осталось еще много живых и не разрушенных городов. Но тут они встретились с северянами, которые имеют иную тактику – те пошли намеренно на наши земли, чтоб выдрать с корнем нашу культуру, пока папочка разбирался здесь с бунтарями. После стычки этих пантеонов от Греции не осталось ничего живого, местами, лишенная заботы Деметры, земля вообще превратилась в выгоревшую пустошь. Храмы разрушены и едва ли там остались нетронутые уголки. – он с сожалением посмотрел на мать, прерывая свой рассказ. Ну как донести до нее, что там им нечего делать? Как не расстроить в тоже время? Он смягчил свой голос, чтобы хоть как-то сгладить то впечатление, что мог произвети его жестоий рассказ. – Мама, скажи куда именно тебе нужно. Лучше я сам разведаю обстановку, а потом вернусь за тобой. Прямо сегодня.

- Я не знаю.- не без разочарования признался Арес. Трудно было признаться в это самому себе, не то что матери. Бог войны не в курсе этого вопроса, кто там сейчас обитает на его исконных землях. Впрочем, это была не его вина. Скандинавы и египтяне так непостоянны и бестолковы в военном деле, что власть над территориями переходит из одних рук в другие. Порой там и нет никого, не встретишь даже дикого зверя, но надеяться на это, рисковать, Арес не смог бы. Будь он один, не стал бы и переживать, но за мать он чувствовал какой-то трепет в душе. Ведь не часто она баловала его таким доверием - своей жизнью. - Сложно точно сказать, позиции меняются каждый день. Возможно, там никого нет сейчас, но и это не повод радоваться.
Арес, как и мать его, недовольно воззрился на горизонт, где небо полосовали нити молний. Ну и чего ему опять не сидится? Травит своими грозами чужой народ, вместо того, чтобы разогнать дикарей и вернуть свои земли. Нет, не понимал Арес политики Зевса. Не понимал ее с самого начала, когда майя подняли бунт и все бог Эллады были брошены на дальние берега, чтоб угомонить бунтовщиков. Пойди все иначе, как того хотел бог войны, сейчас бы греки занимали лучшие позиции и имели в своем подчинении больше земель, от берегов Средиземного до Северного моря.
Сын Зевса чуть придвинулся к Гере и накрыл своей ладонью ее руку на подлокотнике кресла.
- Я сегодня же все узнаю, мама. Наберись терпения. Мне кажется, я понял, о чем ты говоришь. - он заговорил на тон ниже, позволяя завлечь себя в интригу, излюбленную забаву верховных богов. - Я вернусь за тобой как только там будет безопасно.
Сжав руку матери, бог войны поднес ее к губам и с почтением и нескрываемой нежностью поцеловал. Конечно, он сделает все, что она хочет, потому что это единственная из Олипийцев, питающая к Аресу какие-то положительные чувства. Если надо, ради матери он поступится приказам отца и ввяжется в стычки воюющих пантеонов.
Он встал, соблюдая неписаные законы отошел на несколько шагов от матери и исчез в вспышке яркого голубого света. Его короткий путь лежал прямиком к городу Навплий, или к тому, что от него осталось за последние пару тысячелетий.