Тело дрожит объятое холодом, продрогнув до кончиков пальцев. Какая-то дикая усталость и невозможность найти первоисточник проблем заставляют, раз за разом пытаться вспомнить, как я здесь оказался. Вот уже третью ночь подряд я не отдаю отчет в своих действиях. Говорят что у тех, кто был за гранью – развивается психологическая дисфункция. Вызывая разного рода галлюцинации, она может стать причиной бессонницы,  появления навязчивого состояния и даже необъяснимого страха.  Я же, не помню ничего с момента как ложусь спать и оказываюсь в абсолютно незнакомых для меня местах. Лунатизм объяснил бы и эти явления, ведь я четко знаю, что ложился спать, но вот только, откуда столько ссадин на моем теле, почему одежда насквозь мокрая и, наконец, с каких пор я ощущая холод, да еще такой сильный что сердце едва бьется в груди. Последний раз мне было так страшно еще мальчишкой, когда, несмотря на свои способности, я еще не мог называться полноценным богом, не говоря уже об уважении и почитании со стороны людей. Это было мое первое перемещение во времени, я оказался посреди проезжей части мегаполиса. Я не знал что это, как я здесь оказался и рядом никого кто бы мог помочь. То, что я чувствую и сейчас, будучи взрослым мужчиной, возраст которого исчисляется тысячами лет, бог смерти, который известен своей беспристрастностью и любовью к азарту, а зачастую беспощадный жнец. Я сажусь на мокрый от проливного дождя песок, окончательно выпачкав пижамные штаны. Сложив руки на груди, в попытке согреться я, -  лишь сильнее сжимаю челюсть, дабы не слышать легкий скрежет зубов. Каждую ночь мне сняться кошмары, я не до конца в этом уверен, но это единственное логичное предположение того, что очнувшись, я немею от чувства паники и желании сбежать.  И вот тут, меня и ждет сюрприз...
С момента, когда я вернулся, уже прошло трое суток и именно они превратились для меня в настоящий ад. Нет, конечно я возвращался до того как Мер заметит мое отсутствие, так уж получалось что просыпался засветло, садился в кресло напротив кровати и наблюдал за тем как она спит. Решение начать сначала, несомненно, было правильным. И я должен быть рад тому, что все входит в привычное русло и самое плохое уже позади. Но я не мог. Я смотрел на нее и не мог понять, почему я не счастлив.  Я знаю, что мои чувства настолько же сильны и вечны к ней, но они словно утопают в  пучине всепоглощающего страха, который не покидает меня ни на секунду, как и все другие эмоций. Все до одной. Может, я все еще опасаюсь, что это иллюзия.  Или что все жертвы были напрасны.  Я не знаю. То, что происходит со мной, за гранью допустимого. Перед уходом, Хнум сказал, что возможно какое-то время  меня будет преследовать тревога. Но речь была вовсе не о панике. Шатаясь, как псих, я даже не отдаю себе отчет, сколько сейчас времени.  Знал бы я, что уже солнце давно в зените. И я бы знал об этом, если бы не грозовые тучи, плотно устилавшие небосвод.   Когда чья-то рука легла мне на плечо я вздрогнул…

Трое суток назад…
- Ты до сих пор ничего не поняла, - Анубис поспешно подошел к женщине порываясь схватить ее за кисть. Сжав хрупкую кость сдавливая, точно так же как в тот день, знаменуемый их встречей в Париже. – Ты снова лжешь мне. Как только я вернусь – ты уйдешь, якобы дав мне право выбора,  возможность начать все сначала. С кем-то другим. Знаешь, некогда великий воин и мудрец сказал: не стоит недооценивать своего врага. Так вот, хоть я и не враг тебе, ты снова не подумала о времени, я слишком хорошо тебя знаю, чтобы просчитать до мельчайших ходов твой мотив и возможный поступок. А теперь, слушай внимательно: здесь есть женщина, которую проклятьем каких-то богов – я люблю, эта женщина ты. И если я начну с кем-то сначала – это будешь тоже ты. Ради тебя, я готов отдать свое бессмертие, свою жизнь, все, что у меня есть и если ты еще раз из-за каких-то страхов или сомнений, еще раз посмеешь меня оставить – я убью тебя. Я не буду еще раз таким милосердным, даруя возможность тебе счастья  с другими. Я не буду желать тебе счастья. Я просто заберу то, что равноценно моей утрате. Договорились?

Я поднял на нее глаза и вымученно улыбнулся. Сказать, что все в норме вместо сотни слов объяснений и продолжать играть в семейную жизнь или же столкнуться с реальностью и построить  что-то действительно крепкое. Настолько, что никакие жизненные перипетии не смогли бы разрушить созданный союз. Я колебался, взвешивая каждое свое решение, стараясь предугадать возможный исход. Мой выбор означал лишь одно – честность превыше личной выгоды, только так возможно продолжение того, что люди называют отношениями. Верил ли я в это чудесное слово после всего, что со мной случилось? Вряд ли. Теперь оно обрело для меня другой, более сакральный смысл. Представленный в образе чего-то более интимного, чем я раньше мог себе представить. Меретсегер тоже изменилась в моих глазах, я больше не воспринимал ее только лишь как мою женщину, я увидел в ней достойного соперника, ее теневую сторону, которая меня завораживала как одержимого. Она все больше напоминала мне меня, когда я боролся с диссонансом возникшем из-за своеволия шакала. Перестав идеализировать я впервые пришел к выводу, что она совершенна, не в отношении идеала как такового, а с таким сочетанием плохих и хороших качеств, которые создавали восхитительный шедевр. Я не замечал этого, предпочитая, относится к ней как той скромной девочке, которой Меретсегер была в Египте. Я хотел узнать ее заново, узнать ту женщину, которая вновь и вновь распаляла во мне страсть с новой силой.  Грань изменила меня, сделав более черствым, жестким циником, однако, именно это изменение позволило оформиться внутри меня странной уверенности, что нет ничего невозможного. Что былые рамки не сковывают меня более. Кандалы больше не выламывают запястья заставляя прогибаться под общественность. Пришло и новое осознание смерти. Раньше я видел в ней скрытую, умиротворенную красоту, сейчас неограниченную, опьяняющую власть. Эти три дня и полный консонанс противоположных ощущений, который просто невозможен,  – Я не знаю что со мной. Проснувшись, я оказываюсь в незнакомых местах и я не понимаю, как я попал сюда. Мне снятся кошмары, но я не помню их содержания. Необъяснимый страх и какое-то странное чувство, что грядет что-то. Чувство  тревоги не покидает меня. Что со мной? – жажду ответа, любые слова, которые смогли бы хоть на краткий миг избавить от разъедающего чувства внутри. Подчиненные, работающие на моего отца, раз или два на день докладывали мне про положение дел и странных изменений в книге смерти. Я старался не вникать в подробности, направив все силы на улучшение отношений с Меретсегер, но череда странных смертей все не выходила у меня из головы.  Было ли мое  состояние взаимосвязано с ними? Что если это только начало из наших возможных проблем? Опуская глаза, я только сейчас заметил, что уже долгое время что-то вырисовывал палкой на песке. Это был какой-то странный языческий символ, искусственно созданный орденом розенкрейцеров. Когда-то я увлекался их историей и даже лично был знаком с их верховными магистрами, но как-то упустил основные положения их доктрин, раз не могу вспомнить значение сего изображения. Кажется, я даже видел его и в других книгах, так называемой демонологии. Даже обладая стопроцентной памятью, как и все боги, живя не одну тысячу лет  - это способность притупляется и каждому из нас требуется время для выуживания информации из собственного архива. Я всматривался в символ еще какое-то время, перед тем как окончательно сменить объект внимания. Положив голову на колени Меретсегер, я прикрыл глаза, стараясь расслабиться, но рисунок на песке так и не выходил у меня из головы. Что же это значит? И как это объяснит то, что происходит? Стоило ли снова обратиться к Хнуму? Или я до сих пор сплю? – это все реально? Кажется, я даже не отличаю сон от яви. – тяжелый вздох, нашарив пальцами ее руку, сжимаю ее в ледяной ладони. Холодно…

Michael Cretu & Andru Donalds- Simple Obsession
Пальцы, едва скользили по ее плечу, обжигая холодом разгоряченную кожу. Затуманенный взгляд не упускал из виду ни малейшего изменения в поведении той, что служила исступлением, соблазном для египетской смерти. Дрожь ее тела, неровное дыхание, небрежно ниспадающие темные локоны, наклон головы – все это по капле сливалось в опьяняющее русло, бороздившее по венам мужчины. Терпкий вкус губ, подобен хорошему вину, так часто вызывал ощущение эйфории, но он забыл его. Все предшествующие трем последним дням воспоминания, превратились в выцветшие чернила нескончаемого свитка Тота. Находясь слишком часто за гранью реальности, начинаешь сбиваться со счета, где время движется совсем иначе, точно по спирали  повторяя раз за разом избитый сценарий. Там где пересекаются одновременно  три параллели: прошлое, настоящее и будущее. Если бы шакал был человеком, он бы так же самоотверженно хватался за шанс узнать, было ли продолжение у их истории. Будучи богом, мужчину перестали волновать даже такого рода мелочи, как имели ли места быть некоторые реалии бесцеремонно ворвавшиеся в его жизнь. Он бы с истинным удовлетворением перечеркнул бы все, что их связывало, ради одной возможности начать сначала.  Сейчас же,  попытки продолжить с момента разрыва были похожи на неопытную игру двух бездарных актеров, каждый из которых  понимал, что так не должно  продолжаться и настало время что-то изменить. В какую сторону следует сделать последующий шаг и к чему все приведет, те вопросы, которые должны волновать в первую очередь. Но, вместо трепетного волнения перед неизвестностью, Анубис – не чувствовал ничего. Грань неизменно меняла каждого, но был ли он исключением, для которого писались правила? Насколько сильно окрепла человеческая сущность или вымерла совсем в египетском жнеце? Каждая ее фраза об усталости и жажде перемен, вызывала внутри приступ смеха, который тот всячески старался контролировать, пресекая малейшие замашки на проявление. Хотел ли он что-то менять, даже зная, что это необходимо?  Подавшись вперед, мужчина коснулся своими губами ее, едва ощутимо целуя.  Первый с момента возвращения, он не собирался спешить, словно вспоминая каково быть с той, кем одержим. Удары чужого сердца, которое благодаря общим усилиям вновь вернулось на законное место, удары собственного, которое лишь чудом было не задето. Все это предавало ощутимости, реальности происходящего, в подтверждении чего так нуждался Анубис. Сны, те бесконечные кошмары, заставляющие оказываться в неожиданных местах, расшатали психику, стирая все грани между ними и явью. Слегка прикусывая ее губу, он привлек женщину к себе ближе, стараясь согреться. Выдох…отрываясь. Медленно, стараясь продлить упоительный момент как можно дольше, мужчина открыл глаза. Пелена все еще устилала ее глаза, но, уже не мешая отчетливо видеть черты лица богини. – Я не хочу перемен. Я хочу, чтобы эта игра прекратилась. Мы оба знаем, что больше не имеет смысла претворяться. Все изменилось, и надеюсь, это и станет новым началом.– встав, шакал еще раз окинув взглядом странный символ, некогда ранее выводимый рукой. Почему-то разгадка казалась настолько близкой, будто стоило протянуть к ней руку, чтобы ухватится за то, что ускользает из памяти. То, что казалось значительным, важным. – Я не хочу, чтобы все было напрасно. Но я не стану все рушить из-за мимолетных сомнений. – тяжелый взгляд смерил ее, наблюдая за каждым изменением в лице Меретсегер. Одержимость – то, слово которое смогло бы охарактеризовать его чувства по возвращению. Желание докопаться до истины, узнать, что же служит преградой. Анубис протянул ей руку помогая встать. – Но сначала, ты поможешь мне узнать, что это все значит...

Отредактировано Anubis (10.06.14 01:47)